Нина для их семьи оказалась сущей находкой. Няня Нина стала для Лизы вторым человеком после мамы, а когда та погибла, помогла девочке пережить это горе. Только после смерти мамы Ани Лиза узнала грустную тайну няни Нины. Оказалось, что та три года отсидела в самой настоящей тюрьме. Причем за убийство. Спасая своего малолетнего сына от озверелого соседа-алкоголика, который невесть за что начал душить шестилетнего малыша, она запустила в его голову мерзлым поленом, которое угодило отморозку прямо в висок.
«Самый гуманный и справедливый», опираясь на постулат «неотвратимости наказания», который в отношении законченных отморозков почему-то всегда действует смягчительно, а в отношении невиновных ужесточительно, принял во внимание точку зрения «ока государева», требовавшего пять лет тюрьмы, и снизошел до трех. И напрасно во все инстанции три года подряд шли коллективные письма из деревни Перепелка, где люди кровью готовы были подписаться под заверениями в добропорядочности мокрушницы Нины. Как выяснилось позже, сбрендившй алкаш доводился дядей одному из судейских, и поэтому Нина, несмотря ни на какие ходатайства, отбыла тюремный срок «от звонка до звонка». Вернувшись домой, она поняла, что на местные нищенские заработки сына ей не поднять, и поэтому отправилась в Москву…
О том, что Нина отбывала срок, Лиза узнала случайно. Застав ее как-то за переодеванием, она увидела вытатуированную у нее на плече розу, опутанную колючей проволокой. Попросив девочку ничего не говорить отцу, Нина рассказала, откуда у нее такое странное «тату». Как всякий ребенок, Лиза проявила настырное любопытство и уговорила няню Нину не только рассказать ей о своей жизни в заключении, но и научить карточным играм. Пройдя за три года настоящие тюремные университеты, Нина в совершенстве овладела самыми разными способами мухлежа, которые и передала не в меру способной ученице. Кто бы знал, что однажды это тюремное искусство поможет той избежать боли, унижения и смерти?
– А твой папа к Нине как относится? – взглянув через зеркало на девочку, сидевшую на заднем сиденье машины, поинтересовался Гуров.
Та, помолчав некоторое время, не очень охотно произнесла:
– Я поняла, что вы хотите спросить. Нет, они не спят вместе. Она очень правильная женщина. И еще, если бы она с ним спала, он мог бы увидеть ее татуировку и сразу догадаться, что няня Нина мотала срок. А она очень не хотела, чтобы он это знал.
Слушая Лизу, Стас конфузливо крякнул – подобные суждения из уст восьмилетней собеседницы звучали как-то уж очень эпатажно. Они коротко переглянулись с Гуровым, как бы безмолвно отметив: эта кроха далеко пойдет! А девочка, как видно войдя во вкус своих философствований, продолжала:
– Я няне Нине говорила, что, раз уж моя мама умерла, теперь ты поженись с моим папой и будешь мне мамой Ниной. Но она сказала, что бывшая зэчка моему папе не пара. А он с этой зимы дружит с тетей Ритой. Она красивая, но мне не нравится. Когда к нам приходит и здоровкается со мной за руку, то как будто рыбу мороженую сует…
Не выдержав, Крячко зажал рот и громко фыркнул. Лиза строго взглянула на него и авторитетно добавила:
– И ничего смешного! Наша соседка Валентина Алексеевна, она старенькая такая, тетю Риту только раз увидела, так сразу и сказала: «И где только твой папа такую стерву откопал? Ане покойной в подметки не годится!» Баба Валя людей насквозь видит. Няню Нину к себе на чай сразу позвала, а тетю Риту в упор не видит.
– Боже мой! Как рано сейчас взрослеют дети! – смеясь, сокрушенно вздохнул Станислав. – Да, как говорится, устами младенца глаголет истина. Жаль только, что лексикончик слишком уж дворовый. А вообще-то ты молодец, в жизни не пропадешь! – Оглянувшись, он подмигнул невозмутимо восседающей на сиденье девочке, по виду которой никак нельзя было сказать, что это недавняя узница.
…Игорь Полянцев, осунувшийся, с черными кругами под глазами, едва увидев Лизу, опрометью кинувшись к дочери, прижал ее к себе. Судя по всему, он уже потерял надежду увидеть ее живой и невредимой. Следом за ним из подъезда элитной высотки, повторяя на ходу: «Ой, Лиза! Ой, девочка моя!..» – выбежала молодая женщина с несколько полноватой фигурой, но весьма приятной наружности.
Утирая слезы, она тоже обняла свою подопечную, что-то шепча ей на ухо. Вымученно улыбнувшись, Полянцев ладонью смахнул с ресниц бисеринки влаги. Шагнув к операм и взяв их за руки, он несколько сумбурно заговорил:
– А пойдемте-ка к нам! Господи! Сегодня мне улыбнулось неслыханное счастье – я просто слов не нахожу!.. Мужики, идемте, отметим это событие. Идемте, идемте!
– Идемте! – подняв голову, улыбнулась им няня Нина. – Я как чувствовала, что сегодня Лиза будет дома. И Игорю Васильевичу сказала: все будет хорошо. Даже твой любимый пирог испекла, – склонившись к девочке, заговорщицки проговорила она.
– Ну, что? Давай зайдем, уважим людей… – взглянул на Стаса Гуров.
– Да, пожалуй, зайдем… – согласился тот, но в этот момент у Льва зазвонил телефон.
– Нет, наверное, уже не зайдем… – по звуку угадав, что это генерал Орлов, с оттенком сокрушенной иронии резюмировал Гуров.
И оказался абсолютно прав. Петр был настроен деловито и весьма сурово.
– Вы где там? – чуть ворчливо поинтересовался он. – Ребенка отцу уже передали? Ну, что ж, молодцы! Но, я так понял, вы сейчас наверняка собираетесь слегка остограммиться там, посидеть в гостях, расслабиться…
– Предположим, да… – усмехнулся Лев, заранее зная, что тот скажет дальше.
– Так вот, господа опера! Никаких посиделок! – с некоторой даже желчностью объявил Орлов. – Быстро ко мне – тут по вас плачет о-о-очень интересное дело. При загадочных обстоятельствах погиб замминистра столичного уровня. Даю три дня сроку на раскрытие. Приступить к работе немедленно.
– Но-о… – начал было говорить Гуров, однако в трубке раздались короткие гудки.
– Охренеть! – уловивший краем уха содержание разговора, сердито всплеснул руками Крячко. – Хотя бы сегодня дал передышку! Вот злыдень-то!..
Извинившись перед огорченным Полянцевым, опера направились к машине. Стас на ходу оглянулся и, пару мгновений понаблюдав за Игорем и Ниной, которые за руки вели жизнерадостно подпрыгивающую Лизу, сдержанно хмыкнул. Лев вопросительно посмотрел в его сторону и тоже оглянулся.
– Дурак он будет, если Нину на Ритку променяет, – уверенно объявил Стас, садясь в машину. – С той разве что в постели хорошо покувыркаться. И то еще вопрос, какая она там. А вот для жизни – лучше этой ему не найти.
– По-моему, свой выбор Игорь уже сделал… – запуская двигатель, отметил Лев. – Или ты ничего не заметил?
Крячко изобразил недоуменную гримасу и с оттенком некоторой зависти покосился в сторону приятеля – везет же некоторым! Все насквозь, блин, видит! Тут пока расчухаешься, пока раздумаешься… А этот черт премудрый – раз! – и уже выдает готовые выводы.
…Как ни отбрыкивались они, как ни упирались, ссылаясь на необходимость восстановления духовных и физических сил, Орлов был неумолим: дело о гибели замминистра поручено именно им, и выполнить работу они обязаны в течение ближайших трех дней. Правда, Петр не преминул хоть как-то подсластить пилюлю, пообещав по завершении этого внеочередного дела предоставить-таки им многократно обещанный отпуск. Это решило все. Прямо из кабинета Петра приятели отправились осматривать место происшествия. Выходя последним, Стас не смог не оглянуться и не состроить гримасу своему настырному начальнику.
