«А вы правда врач?» — нацарапала она.
— Нет, я фельдшер. Врачи на других вызовах. Что, совсем говорить не можете?
«Не могу». Ей даже смеяться было больно, таким нелепым и потерянным выглядел фельдшер.
— Я умею только острые боли снимать. Простудные заболевания не мой профиль. Но вы же сама, наверное, знаете, чем лечиться?
«Знаю, знаю, спасибо за то, что приехали и меня повеселили», — продолжала писать Юля.
— А может, мы куда-нибудь сходим вместе? — предложил вдруг парень.
«Вы это всем больным предлагаете?»
— Нет, только вам.
«Я, как видите, к свиданию не готова».
— Но вы наверняка скоро поправитесь, а я вам позвоню.
«Уж езжайте, фельдшер, спасать других. Я как-нибудь сама».
Утром Юле стало легче, она вспомнила паренька-фельдшера и засмеялась.
— Вот такие незадачливые доктора народ лечат. А еще в женихи набивался!
Нет, после Игоря у нее надолго пропало желание заводить романы с молодыми людьми. С Игорем она случайно познакомилась на спортивном кроссе, когда для бега собрались студенты с разных факультетов университета. Он сразу выбрал ее из сотни других.
— Девушка, я могу побежать вместе с вами или за вами? Меня Игорь зовут.
Они с подружкой Шурой смеялись, была великолепная весенняя погода, солнце резвилось на небе и брызгало теплыми лучами, и все участники кросса понимали, что кафедре физкультуры важен не результат, а сам процесс и зачет всем обеспечен.
— Мне он нравится, но он запал на тебя, — шепнула Шура.
— Посмотрим, Шурочка, посмотрим.
Игорь и еще несколько ребят пристроились на беговые дорожки девушкам в затылок и так пробежали все три километра. На последнем километре Игорь потерялся.
— Ухажер-то исчез!
— Да и ладно, Шура, нам до финиша добежать надо.
На финише уже стоял Игорь и протягивал холодную колу.
— Да здравствуют лучшие спортсменки журфака! Ура, товарищи!
Он увязался за девушками в общежитие и развлекал их до вечера, жарил картошку, пел под гитару и просто рассказывал про свой родной город Норильск, про холодные зимы, про то, что в конце лета тундра синеет от ягод голубики, которых там огромное количество, и можно собрать сразу десять ведер. На следующий день Игорь встретил Юлю в коридоре университета и решительно сказал:
— Сегодня у нас поход в кино!
— А ты меня спросил?
— Вот пришел спросить, а разве ты можешь отказать такому симпатичному физику?
Юлька поняла, что сопротивляться бессмысленно. После глупого американского фильма они долго гуляли по набережной и говорили, говорили, говорили. Он был полностью самостоятельным, этот молодой человек по имени Игорь, и решения принимал и за себя, и за Юльку. Ее сначала это забавляло, но потом девушка научилась ускользать от «норильского» напора, выстраивая логические и эмоциональные барьерчики. Когда он спохватывался, было уже поздно.
— Ты должна слушаться своего мужчину, он определяет, что нужно семье.
— Игорь, пока у нас нет семьи, можно я побуду вольной девицей?
Целый год их отношений пролетел так быстро и был полон позитива, эмоций, удерживающих любовь на плаву. Юля поняла, что что-то произошло, когда вернулась с зимних каникул. Внешне все оставалось по-прежнему, Игорь шутил и балагурил, но он не ездил на каникулы в свой Норильск, готовился к экзаменам. И что-то витало в атмосфере комнаты, что-то, что беспокоило Юлю. Вечером Шура сама завела разговор.
— Уж не знаю, Юлька, что ты скажешь, но мы с Игорем встречаемся.
— В смысле?
— Игорь ночевал здесь у нас в комнате, — она пожевала губы, — со мной. В клуб ходили, там крепко выпили, потом пришли в нашу комнату и две недели из постели не вылезали.
— Я не ослышалась, Шура? За эти две недели, что я уезжала на каникулы?
— Я давно его люблю и первая его увидела на кроссе. А ты его у меня увела. Он говорит, что ты его напрягаешь своей самостоятельностью.
Юлька собрала сумку с вещами.
— Ты куда?
— Все хорошо, Шура, все нормально, я пока у девчонок поживу, мне надо побыть одной, — и закрыла за собой дверь.
На телефонные звонки Игоря Юля не отвечала, и когда через несколько дней он разыскал ее в аудитории, она уже сумела взять себя в руки.
— Юлечка, прости меня, дурака, с каждым могло случиться.
— Со мной не могло.
— Да забудь ты про эту Шурку, она сама ко мне привязалась.
— Мне надо идти, лекция уже началась. — Она смотрела мимо него, потому что боялась увидеть его страдальческие глаза, боялась, что может простить.
— Тебе что, лекция важнее наших отношений?
— Игорь, у нас нет больше отношений. Были, теперь нет. Это мое окончательное решение.
— Мы же любим друг друга, никакая Шурка не может нас поссорить.
— Мне надо идти, извини. — Она вернулась в аудиторию.
Юля чувствовала, что она словно застыла, покрылась гипсом. Внутри организм как-то существует, но Юлька на самом деле умерла, умерла для Игоря, окостенела, завернулась в плотный кокон, и ей надо пережить предательство любимого, стиснуть зубы и не сломаться. Через три месяца состоится защита диплома, она уедет в свой город и забудет о физике Игоре, больно ранившем ее сердце. Уехать она уехала, только забыть не смогла.
Уже потом, на выпускном, в ресторане «У сопки», девчонки болтали, что Шура ждет ребенка, и жалостливо смотрели в ее сторону. Юля улыбалась, пила шампанское и танцевала весь вечер, но это опять была внешняя картинка, душа болела и разрывалась на части. Она словно изматывала себя, барахталась и тонула в морской пучине и никак не могла выбраться на берег и глотнуть воздуха. Юлька пошла из ресторана пешком и увидела Игоря, стоявшего у дверей общежития.
— Юля, прости меня, дурака. Ну прости! Давай уедем и забудем эту глупую историю. Не нужна мне никакая Шурка, мне никто не нужен, кроме тебя.
— Не получится, Игорь, ничего больше не получится. Извини.
— Черт возьми! Из-за того, что твоя подруга накинулась на меня, я остался виноват?
— Изнасиловали бедного мальчика, накинулись и изнасиловали. Расскажи это в другом месте, может, тебе поверят.
— Ну и пошла ты!
На улице цвела черемуха, и от цветочного дурмана кружилась голова, а из соседнего окна громко хрипел Лепс:
— Пламя к утру станет золой, всякой любви настает конец. Только звучит в пустоте ночной это танго разбитых сердец.
Но любовная история уже в прошлом, а начинать сбор материала для статьи нужно сейчас. Свои эмоции от первого журналистского метода, наблюдения, Юля пока никуда приспособить не может: слишком они противоречивые и не вяжутся с образом «сильной и яркой» фигуры Яценко. Сейчас она попробует описать свои созерцания как положено, словно фотографию: дата, время, место, предметное окружение. Жаль все-таки, что интервью не состоялось, быть может, она смогла бы почувствовать, ухватить ниточку, которая так бы пригодилась ей нынче.
