— Надеюсь, он до этого не дойдет, чтобы из семьи собраться?!
Татьяна вспомнила, в каком эмоциональном подъеме он возвращался из Москвы, она относила это к его переговорам и движению к должности, но, вероятно, тогда и зацепила его эта московская деваха. Нужно было действовать, не ради себя, а ради своего мужа, ради семьи. Она осторожно начала разговор вечером, за ужином:
— Как дела на работе?
— На следующей неделе с Паниным лечу в командировку к Черному морю, Яценко столько запутанных вопросов оставил, столько оборванных концов, что плохо соображаю, как сведу все воедино.
— Маша с тобой едет? — Она поняла, что вопрос хорошо услышан, его руки напряглись.
— Кто? — переспросил Роман.
— Любовницу с собой берешь?
— Тань, что ты придумываешь? — Он изображал возмущение.
— Ромочка, я так долго с тобой прожила, что мне нет необходимости спрашивать, правда ли это. Я знаю, что правда. Думаю, что подцепил ее в столице в своих командировках. Не знаю только, как ты попался на крючок московской проститутки и почему решил на нее раскошелиться. Это за счет нашей семьи?
Роман молчал. Татьяна продолжала:
— Я переживаю за тебя, Роман. Ведь если знаю я, значит, знают и другие. Представляешь, как тебе моют кости подчиненные, как судачат у тебя за спиной? Я умная женщина и не буду бить посуду о твою голову, но очень хочется, честное слово. Давай договоримся так… Я не думаю, что у тебя это серьезно и ты собрался уходить из семьи. Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаешься. — Его голос звучал глухо.
— Тогда, значит, с Машей надо прощаться. Я не знаю, насколько ты далеко зашел в обещаниях и в подарках, но надо остановиться. Рома, ты слышишь?
Он кивнул.
— Девушку нужно вернуть на то место, где ты ее подобрал, и забыть об этом недоразумении. Это реально?
— Реально.
— Тогда будем считать, что мы договорились. — Татьяна подлила ему в кружку чаю, а про себя зло подумала: «Мачо недоделанный, так ловко прикидывался скупым, а на девку потратился!»
Это почему-то было оскорбительней всего.
Николай Панин не мог предполагать о действиях Татьяны, он сочинял отчет для Конторы о действиях нового генерального директора «Орбитальной группировки» Романа Шарулева, контракт с которым был заключен на год, с припиской «испытательный срок — три месяца». Три месяца еще не прошли, и Шарулев пока не выдерживал испытаний ни деньгами, ни возможностями, ни женщинами. Он хотел стать самостоятельной фигурой. Но кто же позволит ему это сделать? Это ведь у галактики нет четкой границы, а у человека все по-другому.
Глава 44
Задержанный по подозрению в убийстве Владимира Яценко бывший участковый Стас Осипов начал давать показания. Но теперь Кочетов считал, что нужно обязательно встретиться с Артемом Найденовым. Была версия, что заказчик убийства Яценко — его сын, либо Артем мог знать заказчика. Версия про женщину, что подкинула журналистка, тоже казалась правдоподобной. Но Иван Николаевич в нее не верил.
Улик против Артема, за исключением того, что он был в этот день в городе, в командировке, не было, поэтому формат определился как «беседа».
Артем Найденов был скорее похож на мать, но что-то жестко-надменное, вызывающее, яценковское, было в его взгляде и жестах.
— Вы не поясните, что случилось, меня привезли прямо с работы, как арестанта. У моего начальника глаза на лоб полезли, когда ваши люди нарисовались в нашем офисе.
— Обстоятельства, Артем, обстоятельства. Нам стало известно, что вы сын Владимира Николаевича Яценко.
— Первый раз слышу, чтобы задерживали за родственные связи. — Он был спокоен.
— Вашего отца застрелили, и вы в числе подозреваемых, Артем. Вы скрывали свою связь с Яценко, а в день его убийства вы были в командировке на космическом предприятии «Орбитальная группировка». Но ваши коллеги утверждают, что за пять дней вы появились на работе всего пару раз. Вас мало интересовали производственные вопросы, вы приходили всего на пару часов, а потом исчезали в неизвестном направлении.
— Я был в цехе, на испытании.
— В каком цехе? На каком испытании? Кто вас видел, кто стоял рядом? Почему вы ненавидели отца?
— Да с чего вы взяли?! Мать наслушались? Это она все время жужжала мне в ухо, что я должен его ненавидеть. Да если бы я его убил, зачем бы согласился давать интервью в газете? Я похож на самоубийцу? Стрельнул, а потом потащился к журналистке и начал размазывать слезы по лицу.
— Ну, пресса, допустим, вас сама нашла и раскрутила.
— Какого черта! Зачем? Я только обрел отца, только нашел его, он пригласил меня домой, он меня принял, я только почувствовал, что такое отец. Вам не понять!
— Откуда вам знать это. Мне-то как раз и понятны ваши чувства, когда через много лет обретаешь вдруг родного человека. — Иван подумал о Сонечке.
— Я плакал, когда узнал, что произошло, думал, как сказать матери, но ведь скрыть невозможно, об этом рассказывали все телеканалы. Отец был известным ученым. Мы встречались всего несколько раз, он жалел, что я не нашелся раньше. Зачем мне было убивать его? Зачем?! Я только его нашел. — И Артем заплакал, как маленький мальчишка, растирая слезы по щекам.
— Вы общались с отцом, может, он нервничал? Боялся кого-то? Может, делился с вами чем-то?
— Нет, ничего такого не было. Я представлял его сильным и решительным, оно так и было. Но мне показалось, что со мной его душа дрогнула и размякла. А может, просто показалось…
Кочетов понял, что заходит в тупик, убить Яценко мог решиться только тот, кто его хорошо знал, а у Артема не хватило бы характера.
— Ваш отец буквально перед смертью звонил своей жене Вере Михайловне, но она была недоступна. Какие у них были отношения?
Артем перестал плакать и замер, и тут Кочетов почувствовал, что в воздухе возникло что-то необъяснимое, какое-то напряжение, исходившее от молодого человека. Женщина в окружении? Неужели она? Иван Николаевич никак не мог сосредоточиться, схватить и понять что-то главное, и вдруг его осенило, ударило, как шаровой молнией.
— Вам нравилась Вера Михайловна, да? Такая женщина не может не увлечь. Она действительно хороша, это я говорю вам как мужчина.
Артем кивнул, напряжение продолжало витать в воздухе.
— Артем, ваш отец погиб, и вы, как единственный сын, должны нам помочь раскрыть это убийство. Здесь важна каждая мелочь, любая деталь. Ничего необыкновенного, зазорного, неприличного нет в том, что вам понравилась жена вашего отца. Это у вас наследственное — выбирать одну женщину, это может передаваться от отца к сыну.
— Вы так думаете?
— Уверен, Артем. Я, как опытный человек, в этом абсолютно уверен.
