Настя тоже улыбалась и смотрела на него, как на дурачка:
– Придумала! Хочу день рожденья на турбазе! Шашлык хочу азербайджанский! На двадцать пять человек! Давай!
– На турбазе? – сморщился Мурад. – Второго ноября?
– Да, и двадцать пять человек гостей! Потянешь?
– Правда, хочешь?
– Да! Турбаза, шашлык, танцы-манцы! Все по-богатому! Всех наших девчонок пригласим!
– Ладно, – неожиданно легко согласился Мурад, – я своих друзей позову, там все ночуем!
– Как хочешь. И Катьку позову обязательно! Познакомлю вас, наконец! – двусмысленно глядя на Мурада, улыбалась Настя.
– Э-э-э, ладно, да-а?!
– Ага, ты ее тогда недощупал, может, теперь выйдет! Что вы все в ней нашли? Она, кстати, целка, чтоб ты знал! Нашел, кого щупать!
– Ты что?! Не может быть! – Мурад заржал неожиданно бурно, заблестел глазами и скакнул в кровати, едва не расплескав кофе.– Нет, правда?!
– Что с тобой? – презрительно уставилась Настя, обожгла палец окурком и погасила сигарету в пепельнице.
– Сколько ей лет?
– Двадцать!
– Двадцать лет и девочка?! – не унимался Мурад, даже очки надел.
– Ну?! Чего ты так?!
– Не верю! – Мурад от непонятной радости разводил руки и втягивал голову в плечи. – Да-а… вот это да-а! Я это, кстати, тогда понял! Ка-те-ри-на! – Мурад задумался, улыбка застыла на лице.
– Как ты мог понять? Что ты болтаешь?!
Мурад не слушал Настю, думал о чем-то другом. Потом поднял серьезные глаза, как будто оценивал Настю.
– Ты чего развеселился? – Настя взяла было пачку, потянула новую сигарету, но передумала. – Она уже недовольна была, что сказала Мураду.
– Да так… – Мурад все соображал что-то, опять прищурился на Настю. – Продать можно Октаю…
– Что? – не поняла Настя.
– Катину целку!
– Что?!! – сморщилась брезгливо Настя.
– Октай чокнутый на девочек! Я тебе говорил! За эту, – Мурад сделал восхищенный жест двумя руками, – он сто пятьдесят тысяч отвалит! Даже торговаться не будет!
– Что, дурак, что ли?!! – Настя отвернулась, заканчивая разговор.
– Отвечаю! Ему при слове «девочка» плохо делается… – Мурад повернул ее к себе.
Теперь замолчала Настя. Серьезно смотрела на Мурада. Потом ухмыльнулась:
– Прямо сто пятьдесят тысяч?!
– Точняк! А Катя точно девочка?
– Точно… – Настя продолжала что-то соображать. Потом, недобро прищурив глаз, достала из пачки сигарету.
– Он жирный! – произнесла с непонятным удовольствием, так, будто собиралась резать Октая на шашлык. – И от него всегда потом воняет.
– Ради такого дела помоется! – заржал Мурад, возбужденно поглядывая на Настю. – А что? Давай сделаем? Бабки пополам!
Настя встала, прикурила сигарету, бросила зажигалку на кровать. Серьезно посмотрела на Мурада:
– Ты чего, правда, что ли?
– Что? – не понял Мурад.
– Он, правда, столько денег даст?
– Мамой клянусь! У тебя ее фотография есть?
– Он что, ее насиловать будет?
– Зачем насиловать?
– Так она… – Настя в недоумении развела руки.
Мурад задумался на мгновенье:
– Можно ей немножко деньжат подкинуть… тысяч тридцать…
– Ну ты клоун, Мурад! Чтоб Катька взяла деньги! – Настя задумчиво затянулась.
– Можно напоить немножко? – предположил Мурад.
– Она не пьет, – Настя качала головой, – а вот бывает порошок подсыпают… в «Кока-колу»… Она «Кока-колу» любит.
– Это можно… – пожал плечами Мурад. – А никак не договоришься? Давай ей пятьдесят тысяч дадим! И нам по пятьдесят!
Настя уверенно покачала головой.
– Ты говорила, что ей деньги очень нужны? – настаивал Мурад.
Настя думала о чем-то, теребя свою красивую челку:
– Нет, ей миллион нужен, если бы он миллион дал? – Она пожала плечами. – Но, может, и за миллион не согласится…
– Тогда можно порошок!
– Это не вредно? – Настя в сомненьи смотрела на Мурада.
– Нет, просто спать захочет… как снотворное. Чего ты думаешь?
– А если заявление напишет?
– Да ладно, так не бывает! Она тут одна, мама-папа далеко, кто пойдет писать?
– Что-то мне все это не нравится! – Настя нахмурилась и вышла в кухню.
– А тебе со мной нравится? Этим заниматься? – крикнул Мурад.
– С тобой нравится… может, ты ее трахнешь?
– Я могу, но слюшай, деньги очень нужны! – кривлялся Мурад.
– Я тебе трахну! – Настя заглянула в комнату. – Я тебе тогда тоже порошочку подсыплю… утром проснешься, а вот яичница… из двух яичек, – и она грубо и радостно засмеялась, – можно и с колбаской!
– Такими вещами не шутят, детка! – заржал Мурад грозно и довольно. – Так что, будем делять кино или как?
Настя молчала. Хлопнула дверью холодильника. На стол что-то поставила.
– Все равно ее трахнут… Так? – Мурад прислушался, но Настя не ответила. – Какая разница, кто! А мы денег срубим…
– Она мне сестра! – негромко ответила Настя, накрывая на стол.
– Да какая, на хрен, разница!
Настя вошла в комнату, облизывая ложку:
– Сто пятьдесят тысяч, говоришь?!
– Ну!
– Мои – сто!!! – Она в упор, нагло смотрела на Мурада. Не шутила.
– Не понял! – Мурад от возмущения встал с кровати. Лицо вроде и дружеское, но растерянное. – Кто все придумал?!
– Что ты тут придумал? Все говно мне делать.
– Какое говно?
– Знаешь что, советую согласиться, без меня у вас ничего не получится!
Настя говорила серьезно, и Мурад это видел. Головой качнул недоуменно:
– Ладно, все равно деньги общие. Может, ты и с Октаем договоришься? – добавил с ехидством.
– Тогда все мое будет! – отрезала Настя. – Иди, ешь свой «азербайджанский кухня».
– Вот русская баба! Так и работать на себя заставит!
Он вышел в трусах, сощурился недовольно на пасмурный день за окном и сел за стол. Сигареты рядом положил. Настя подала красиво оформленное, украшенное зеленью блюдо, Мурад взял вилку, нож и внимательно посмотрел в тарелку:
– Что это-а? – спросил, поднимая глаза на Настю, и уже заранее брезгливо сморщился.
Настя подошла к подоконнику, открыла на закладке большую красочную книгу «Азербайджанская кухня» и прочитала:
