Недалеко проходила дорога, грузовики проносились время от времени. Их было не видно, только грохот нарастал, отражался и, казалось, усиливался тихой гладью озера. Потом снова наступала первозданная осенняя тишина. Алексею было весело, он поглядывал на Катю, швырял камешки, стараясь перекинуть лед и попасть на чистую воду. Когда камень не долетал, вся большая тонкая льдина вздрагивала и отдавалась острым рваным звуком. И потом тихо шелестела.
Катя «биноклем» сложила руки вокруг глаз и глядела через озеро:
– Если вот так смотреть на ту сторону, то как на Белой получится. Такая же ширина, елки на том берегу и опавшая осенняя трава у воды, прямо, как у нас, только не течет.
Грузовик загрохотал, разрушая тишину, Алексей подошел к Кате и прикрыл ей ладонями уши:
– Вот так больше похоже? – заглянул в глаза.
– Ну да, – Катя засмеялась и повернулась к нему внутри его рук.
Они оказались лицом к лицу. Алексей заробел, развел руки и отступил на полшага. Но вдруг наклонился и поцеловал неловко в щеку или даже в ухо, и совсем уж неуклюже, как бы шутя, прижал к себе и тут же отпустил.
– Ты такая красивая, даже странно… – сказал, и чтобы скрыть волнение, нагнулся за камешком.
– Что странно?
– Что… – Алексей с силой запустил камешек в озеро, – что у тебя нет парня.
– А-а, – поняла Катя, – а это обязательно?
– Да нет, я просто так…
– А давай, ты будешь моим парнем! – Катя глядела с веселым подвохом.
– Я?! – слегка делано удивился Алексей. Он присел растерянно, как будто искал камешек.
– А что? – не отставала Катя, и даже потянула его за куртку.
– Ты так шутишь? – Алексей посмотрел на нее снизу. Встал, хмуро отряхивая руки.
– Нет, серьезно! У тебя были девушки? А как правильно, знакомые девушки или любимые? Папа говорит, что раньше это называлось любимые девушки…
– Были, – ответил Алексей, он приходил в себя и теперь глядел на нее пристально. – А у тебя парни?
– Нет, – ответила Катя просто, на секунду только замялась, тряхнула головой и добавила весело: – Если серьезно, то никогда не было.
– А несерьезно?
– И несерьезно не было, – виновато и весело посмотрела Катя, – нечем и похвастаться.
– Очень странно! – улыбнулся облегченно Алексей. – И не влюблялась?
– Влюблялась, конечно, и ходила… всех стеснялась. – Катя замолчала на мгновенье, отвернулась на солнечное озеро. – Я сильнее всего в Пушкина была влюблена! Это глупо звучит, да?
– В Пушкина? – не понял Алексей.
– Правда! В девятом и десятом. Очень хорошо его представляла, его одинокую жизнь в Михайловском. Только о нем думала. Клятву себе давала, хранить верность вечно. Вот серьезно-серьезно давала! Плакала даже!
– Так он же женатый человек! – пошутил Алексей.
Катя как будто не слышала. Улыбалась тихо:
– Это был такой Пушкин, который принадлежал только мне! А я ему. Его же нельзя любить как брата. – Катя была серьезна, вспоминая, но уже через мгновенье застеснялась своей серьезности. – Говорю же, глупости и всё!
Алексей видел, как ее щеки слегка покраснели. Он повернулся к воде, и веселый камешек с легким цоканьем заскакал по льду:
– У вас в Белореченске зима уже?
– У нас?! Да-а! Заливы ангарские замерзли, по ним ходить можно. Это очень страшно! Прозрачно, все внизу видно и лед под тобой чуть-чуть прогибается! Рыбаки сейчас окуней красивых ловят…
– Твой отец тоже рыбачит?
– Нет, иногда с удочкой сидит под домом, и с книжкой, – Катя нежно улыбалась, вспоминая. – Он как Чехов… котам ловит! А сейчас там уже лед, берега белые, чисто-чисто, и воздух и небо прозрачные … – Катя мечтательно, медленно поворачивалась, вела руками, показывая, как всюду лежит снег и какое большое небо. – Тебе интересно?
– Нет-нет, я слушаю, я просто подумал, что когда чистота есть, ее не замечаешь! Например, чистый человек… это хорошо и незаметно, а если негодяй, то сразу в глаза бросается. – Алексей чуть засмущался. – Извини, это я про свое, я давно эту мысль пытаюсь понять… Почему не наоборот?
– Не может быть, – Катя стояла, застыв, – я сегодня ночью об этом же думала! Прямо теми же словами!
– Да? – не поверил Алексей.
– Да! Правда! Это мы через стенку спим, вот и передалось. – Она радостно блестела карими щелочками глаз.
– И что ты думала?
– Точно что и ты. Когда что-то есть… чистота или тишина… этого не замечаешь. Я у кого-то читала, что все, что дано нам Господом, имеет самое важное для нас значение и это то, чего мы не замечаем и не ценим совсем. Воздух, например, или любовь, мы же без них не можем, а совсем не помним о них…
– А любовь нам Бог дал? – Алексей с недоверием смотрел на нее.
– А кто же? – машинально ответила Катя. – Я вчера про родителей думала. Я все время о них забываю. А ты?
– Я? Не знаю. Я когда про чистоту… я про тебя думал… – Алексей посмотрел на нее твердо. – А ты верующая?
– Наверное, да.
– И в церковь ходишь?
– Ходила, когда получалось – у нас службы в субботу и воскресенье, а мы как раз на рынок ездили. – Она помолчала. – Я сама крестилась два года назад, когда с отцом случилось. Пошла и крестилась!
Катя замолчала, потом виновато улыбнулась Алексею:
– Из-за отца, конечно, но не только – мне в церкви хорошо, поэтому я и крестилась. Очень-очень хорошо. Этого не объяснить, но я чувствую, что я там лучше. И мне самой лучше, какие-то большие хорошие надежды, не надежды на что-то, а вообще… как свежий воздух в душной комнате. И еще мне кажется, что все люди, что сотни лет ходили сюда и молились, они и сейчас молятся вместе со мной, а я с ними. – Катя подняла задумчивый взгляд, потом улыбнулась, веселея. – Это очень трудно рассказать, наверное, и невозможно. Я ведь плохая христианка, службу плохо знаю, и духовника у меня нет… а ты не ходишь?
– Нет, – покачал головой Алексей, – меня в детстве бабушка крестила. Ты и в Москве ходишь?
– Нет, еще не была… но я хотела бы; Гоча, наш шеф-повар, каждый выходной ездит в Подмосковье, куда-то по Волоколамке. Очень хвалит батюшку. Я хочу с ним попроситься, только неудобно пока.
– А я думаю, в церковь люди ходят от слабости. – Не без вызова в голосе произнес Алексей.
– И это тоже, вера делает человека сильнее!
Алексей в сомнении покачал головой, но спорить не стал. Катя смотрела на него с застывшей улыбкой:
– Если Бога нет, то мир очень скучным становится! Ты не думал?
Алексей, явно не соглашаясь, молчал. Катя говорила медленно и серьезно:
