– Я?! Как?
– Здесь – деревня, Леш! Все всё знают!
– Ты хочешь, чтобы я уехал?
Катя не ответила, только прижалась и крепче обхватила его руку.
– Можешь не прижиматься, я бы все равно не уехал. Вот, кстати, – он остановился и повернул ее к себе, – это я тебе хотел сказать точно! Я от тебя теперь никогда не уеду!
– Ты это уже пять раз сказал! А если я замуж выйду?
– За меня!
– Леш, ты все шутишь, а я беременная!
Лешка остановился. Потер лоб:
– Кать, я, конечно, не знаю, что такое беременная; я думал сегодня ночью. Думал, вот Катя беременная, а вот Катя небеременная, выбирай! И… может, я дурак, конечно, но мне все равно, я не вижу разницы, – он озадаченно уставился в землю, потом поднял глаза. – Я, наверное, идиот?
– Но это не твой ребенок.
– Ну и что, он – твой, значит, будет наш! Чего же тут?!
– Ты, правда, не понимаешь?
– А что я должен понимать? Вот одна Катя, вот – другая, найди две разницы!
Катя с недоверием посмотрела. Они молча дошли до дома. Катя остановилась.
– И ты взял бы меня беременной? С ребенком?
– Ну, это же не я решаю…
– А кто?
– Ты.
– Что я могу решить, я ничего не понимаю… И что мне родителям сказать про тебя?
– А ты разве не сказала?
– Ну да, друг приехал погостить на недельку… Я матери сегодня утром все рассказала про себя. У нас и места нет, как тебя оставить? Может, в бане?
– Где?
– У нас баня большая, с окошком, там стол есть в предбаннике…
– Покажи, – решительно потребовал Леша и потянул ее в ворота.
Катя улыбалась, не двигалась с места.
– Что ты?
– Вспомнила, как ты в первый раз представился, помнишь, ты хотел, чтобы тебя называли Эл!
– Да ладно…
– Ты повзрослел, или мне кажется? Не может же человек за полгода повзрослеть?
– Это я просто в ватнике! Мне идет, кстати?
Прошла весна, потом лето, вроде бы, уже и осень начинала больше на зиму походить, остудила все, грязь заморозила, но в конце октября вдруг опять сделалось тепло, будто бабье лето вернулось. Внизу, под Катиным домом, на берегу Белой, на известной лавочке сидели два рыбака и мирно беседовали. Удочки лежали на рогульках. Клевало плохо, и рыбалка разговору не мешала, временами окунек вяло утягивал поплавок на дно или ельчик начинал теребить несчастного червячка. Катин отец Георгий Иванович аккуратно посадил очередную рыбку в садок, приподнял, разглядывая плещущихся рыбешек:
– На уху к обеду все равно наберем, – он повернулся к лавочке и осторожно сел. Костыль был прислонен под рукой.
Алексей, это был Лешин отец, резал сало. У них накрыто было за лавкой: поллитровочка стояла, два стакашки, закуска на скорую руку. Алексей с женой гостили у свояков вторую неделю.
– Так сколько же у тебя уроков получается? – спрашивал Алексей.
– Всего пять в неделю, у меня пока один класс. После нового года возьму еще один, учителей не хватает.
– Ну, давай, Георгий Иваныч, за внучку! – Алексей поднял стаканчик.
– Давай, Алексей Алексеич! Два месяца, человек уже! – Георгий Иванович сделал маленький глоток. – Я, грешник, девчонок больше люблю!
– Да у них и так, все слава Богу, – Алексей закусывал салом с хлебом и луком. Думал о чем-то, глядя вдаль. – Как мне нравится, что у меня сватья из Сибири, Георгий Иваныч! Дед мой с Урала был, поэтому, наверное… из Красноуфимска, меня в детстве каждое лето туда отправляли. Ну, я ладно, а и Лешке, вижу, нравится! Вот уж не ожидал, он городской всегда был…
– Дружные они, все время вместе. Не знаю, будут тут жить, нет ли? Им учиться надо…
– Учиться в Москве надо, это понятно, только мне жалко… я хоть и родился в столице, а… здесь почему-то жизнь чувствую, а там нет! Может, у них теперь по-другому… – Алексей посунулся вдруг к своей удочке и вытянул из воды малюсенькую серебристую рыбку. Он рассмотрел ее и бросил обратно в реку. – А, в общем, все это не важно!
– Это точно! – кивнул головой Георгий Иваныч. – Было бы ради чего жить, а как, они уж придумают.
Сверху по тропе спускались Катя и Настя. Обе с колясками. Остановились вполгорки у голубой лавочки. Катя помахала отцам рукой, поставила коляску ровно, проверила ребенка. Настя тоже заглянула к своему. Сели на лавочку.
– И после того, как приезжал, больше ничего? Даже не звонил?! – спрашивала Настя.
Катя покачала головой.
– Он все-таки очень хороший человек! – Она грустно, но твердо посмотрела на Настю, заканчивая какой-то их разговор. – Он обещал, что больше не появится, думаю, ему непросто.
– Мог бы и помогать!
– Нет-нет, зачем это? Да и Лешка против… – Катя нахмурилась несогласно, – его больше нет, и я ему очень благодарна.
– Опять ты ему благодарна… тоскуешь ведь по нему?
Катя спокойно смотрела на сестру.
– Не знаю… нет, наверное… Лешка… – Катя задумчиво поправила платок на голове, потом улыбнулась своим мыслям и не стала продолжать.
– Что Лешка?
– Лешка – это Лешка! – Катя весело посмотрела на Настю. – Беременная я!
– Ну, ладно! – замерла изумленная Настя. – Уже?
Катя, счастливо улыбаясь, кивнула.
– И что, рожать будешь? У тебя Дашка недоношенная…
Катя не отвечала, смотрела на речку. Листва березовая по ней плыла неторопливо, хвоинки рыжие, травы водяные шевелились.
– А эти знают? – кивнула Настя на двух рыбаков, которые сидели близко друг к другу и о чем-то потихоньку разговаривали. На удочки не глядели. Костыль Георгия Ивановича валялся на земле.
– Нет еще… – едва качнула головой Катя.
– А Лешка?
Катя не ответила, улыбалась чему-то и все глядела вдаль по Ангаре.
