– Помою, помою, – ворчу я.
И чего пристала? Вот всегда так: на работе ее доведут, она прибегает и сразу на меня набрасывается. Когда Андрей дома, она так не шумит. Он ее одним словом успокоить может. А сегодня он, как назло, в карауле. Теперь мне точно каюк. Ее, похоже, очень сильно взбесили. Она вся такая агрессивная; кажется, дотронешься – тут же током шарахнет.
– Естественно, помоешь. И все остальное сделаешь. У тебя есть два часа, пока я хожу за хлебом, – командует мама.
– Ты за хлебом будешь ходить два часа? – удивляюсь я.
– Я еще зайду в парикмахерскую к тете Наташе, она меня пострижет и покрасит, – говорит мама. – А чтобы тебя ничего не отвлекало…
Она подходит к компьютеру и выдергивает сетевой провод.
– Что ты делаешь?! – кричу я. – Так нельзя, комп сгорит!
– Туда ему и дорога, – говорит мама и засовывает провод в свою сумку. – Вернусь – отдам. Если все успеешь сделать. И смотри, не вздумай на улицу улизнуть, как в прошлый раз. Хотя… Лучше подстрахуюсь.
Я не успеваю сообразить, что означают эти слова, как она выходит из квартиры. И вдруг слышу, что ключ поворачивается не в том замке. Мама запирает меня на нижний замок. А его изнутри не откроешь.
– Мам, ты чего? Ты меня заперла?! – кричу я.
– Ты по-другому не понимаешь! – говорит мама и бежит по ступенькам вниз. Я слышу ее удаляющиеся шаги.
– Мам! – кричу я уже в окно. – А если пожар?
Андрей уже много раз говорил ей, что нельзя никого запирать в квартире. Он всяких случаев насмотрелся на пожарах.
– Типун тебе на язык! – кричит в ответ мама и исчезает за углом дома.
Ну и ладно. Я на улицу и не собирался. Зато мусор выносить не надо – я ведь заперт.
Целый час я разбираю ящики стола, навожу порядок в комнате. Только почему-то мой порядок для мамы – ужасный бардак. Поэтому я не слишком стараюсь. Чего напрягаться, если все равно никто не оценит?
Я оглядываю свою комнату. Ничего, сойдет и так. Перехожу на кухню, включаю горячую воду. Посуды просто гора. Откуда она берется? Как будто не три человека здесь живут, а пятнадцать.
Вдруг я слышу чей-то голос. Похоже, что с улицы. Подхожу к окну и вижу внизу Мальцеву. Она машет мне рукой и что-то кричит. Что ей здесь надо? Совсем обнаглела, домой ко мне приперлась!
Показываю ей знаками, что ничего не слышу, и отхожу от окна. Больно надо разговаривать со всякими идиотками. Я беру грязную тарелку и сую ее под воду. Ничего, покричит и уйдет.
Внезапно в оконное стекло ударяется камень. Я кидаюсь к окну. Она рехнулась, в самом деле? А если бы разбила?
Мальцева ведет себя странно. Подпрыгивает и стучит по голове костяшками пальцев, крутит пальцем у виска и показывает рукой вдаль. Чего старается? Я и так знаю, что она полоумная. Я поворачиваю ручку на раме и открываю окно. Хочу наорать на нее, но она меня опережает.
– Если тебе интересно, – говорит она, – твой Белоусов полез на колокольню.
– И что? – говорю я.
– Ничего, – говорит она. – Только он собирается позвонить в колокол.
– Чего?
– Чего слышал.
– Что ты плетешь? На фига ему звонить в колокол?
– Ради этой вашей овцы кучерявой, Ожеговой. Она ему за это обещала больше с тобой не встречаться. Я сама слышала, они в парке об этом говорили.
Я не хочу ей верить, но чувствую, что она не врет. Между лопатками ползет холодок.
– Когда? Когда слышала?
– Минут десять назад. Наверное, он уже там.
– Ты дура, что ли?! – кричу я. – Что ты сразу не пришла?
Я поспешно закрываю окно и слышу, как она обиженно говорит:
– Нормально! Я еще и дура. Вот и помогай людям…
Я лихорадочно одеваюсь и сую ноги в кроссовки. Подскакиваю к двери и только сейчас вспоминаю, что заперт. С досады пинаю дверь. Ну, мама! Что ты натворила?!
Я бестолково мечусь по квартире. Что делать? Надо срочно остановить Кита. Колокол на самом верху, а туда нет дороги. Добраться можно только до четвертого яруса, а дальше все разрушено. В дыру между перекрытиями виден медный бок этого колокола. А до него целых два этажа вверх, без всяких лестниц, балок и столбов. Мы с ребятами из двора прикидывали, как можно туда влезть. И все дружно решили, что это нереально. Ходили, правда, слухи о том, что один пацан из нашего района забрался на верхний ярус. Он залез с внешней стороны, по кирпичной стене, и даже позвонил в колокол. Но, скорее всего, это вранье, просто местная легенда. Как можно взбираться по отвесной стене, по выступающим кирпичам на такой высоте? Без всякой страховки? Это полная чушь! Разве найдется такой идиот?
А если он уже нашелся? Вдруг Кит и есть этот самый идиот? Вдруг он ради Ангелины готов на все? Вообще на ВСЕ? Вдруг он собирается проверить эту легенду и залезть на колокольню по стене, как человек-паук?
Я ведь хорошо его знаю. Если ему что-то втемяшится в голову…
Ледяные мурашки ползут по спине и впиваются в сердце. Я звоню маме. Не берет трубку. Наверное, сидит в кресле у тети Наташи с намазюканной головой. Я звоню Киту. Недоступен. Звоню Андрею. «Оставьте сообщение после звукового сигнала». На вызове, кого-то спасает. У кого-то пожар. Но ведь у меня тоже пожар. Даже хуже, чем пожар.
Кто спасет нас с Китом?
Я открываю кухонное окно. Второй этаж. Не очень высоко, но навернуться высоты хватит. Внизу проходит газовая труба. Интересно, выдержит она мой вес или я сразу полечу вниз вместе с ее обломками?
Раздумывать и сомневаться некогда. За семь минут можно дойти от парка до стадиона. Значит, Кит уже в колокольне. На четвертый ярус быстро не забраться, мы на это тратили минут пятнадцать…
Времени почти нет. Надо поймать его раньше, чем он вылезет из оконного проема на стену.
Я перевешиваюсь наружу, нащупываю ногами трубу. Встаю на нее всем весом. Ничего, вроде бы крепко держит. Начинаю продвигаться, держусь руками за подоконник. Самое главное – дойти до козырька над подъездом…
Подоконник очень быстро заканчивается. Я тянусь рукой к соседнему окну, тому, которое в подъезде над козырьком. Нет, слишком далеко, руки не хватает. А козырек уже вот он, всего несколько шагов. Но как пройти это расстояние, если не за что держаться?
Я возвращаюсь к своему окну и осторожно поворачиваюсь спиной к стене. Это единственное устойчивое положение – пятки на трубе, лопатки прижаты к холодным кирпичам. Но так страшнее, потому что видно, как далеко от меня асфальт. Я начинаю медленно продвигаться, миллиметр за миллиметром. Руки раскинуты в стороны, как будто я хочу обнять всю стену. Сердце колотится в горле, ноги подкашиваются. Хочется закрыть глаза – и будь что будет.
Но я не могу. Я не имею права упасть. Кит в опасности. Я-то упаду со второго этажа, а он…
