Наконец в спину упирается острый угол соседского подоконника. Я берусь за него, перехватываю руки поудобнее. И прыгаю вниз, на широкий козырек. Дальше уже не сложно. Хорошо, что окно в подъезде не закрыто на щеколду. Я выбираюсь через него в подъезд и бегу на улицу.
Кажется, еще никогда в жизни я не бегал так быстро. Я лечу по улице на космической скорости, а в голове бьется только одно: Кит, Кит, Кит…
Пусть мы больше не дружим, пусть он меня никогда не простит, пусть он больше со мной не заговорит, пусть он будет с Ангелиной…
Только пусть он будет. Просто будет, и все.
Уже через пять минут я возле колокольни. Это настоящий рекорд. Я впрыгиваю в темный каменный мешок. Запрокидываю голову наверх и кричу:
– Кит! Ты где? Ки-и-ит!
Откуда-то сверху сыплются мусор и мелкие камешки. Я напряженно вглядываюсь в полумрак. Мне кажется, я вижу зеленую тень наверху. Это же его куртка. Зеленая. Он там! На самом верхнем ярусе.
– Ки-ит! – я закашливаюсь. От ужаса у меня пересыхает в горле. Я начинаю карабкаться наверх. – Кит, не надо! – ору я и снова кашляю. – Не лезь туда! Ки-и-ит!
Никто мне не отвечает. Только мой голос эхом гуляет по всей колокольне.
– Я сдаюсь! Ты выиграл! – кричу я. – Встречайся с ней! Только не лезь туда! Пожалуйста!
Вот наконец последний лестничный пролет. Это самый сложный отрезок пути. Я цепляюсь руками за обломок лестницы, подтягиваюсь на руках, ставлю колени на перекрытие четвертого яруса. И сразу вижу Кита. Он неподвижно стоит возле светлого оконного проема, спиной ко мне.
Я сижу и хрипло дышу. И никак не могу встать. Он не оборачивается, хотя, конечно, все слышит. Потом я все-таки поднимаюсь. Ноги до сих пор трясутся, а руки такие слабые, что я даже не могу их поднять.
– Смотри, – говорит вдруг Кит. Он так и не оборачивается. Голос у него спокойный и даже какой-то безжизненный.
Я подхожу к окну и встаю рядом с ним. Уже начинает темнеть, но еще все хорошо видно. Я вижу нашу школу, парк, дома, вижу тот самый двор, где я всегда ждал Ангелину. Я и сейчас ее там вижу. Она далеко и очень маленькая, но я узнаю ее по распущенным волосам и голубой куртке. Ангелина садится на скутер позади какого-то парня в шлеме. Скутер громко тарахтит и срывается с места. И едет по дороге между домов.
Мы с Китом молча следим за ним, пока он не скрывается из виду.
– Ты знал? – спрашиваю я. Меня уже отпустило. Я могу говорить. И дышать.
Он качает головой, потом говорит, все тем же бесцветным голосом:
– Случайно увидел. Когда сюда залез.
– А залез зачем?
Он пожимает плечами. Я высовываюсь из окна и смотрю вверх, на отвесную стену. Меня снова бросает в дрожь.
– Ты что, правда хотел… туда забраться?
Он опять качает головой.
– А зачем ты сказал, что позвонишь в колокол?
– Посмотреть хотел, что она ответит. Хотел, чтобы испугалась. За меня.
– А она?
– А она сказала: звони… Представляешь? Даже Мальцева испугалась, ненормальным меня обозвала… А она – лезь и звони.
Мне бы очень хотелось думать, что Ангелина ничего не знала про эту колокольню, не понимала, как это опасно. Но я не могу так думать. Она все знала. Я сам ей рассказывал. И про колокол на верхнем ярусе, и про разрушенные лестницы…
Знала – и все равно отправила его туда.
– Я давно все понял. Еще тогда, у Дома молодежи, – говорит Кит. – Только верить не хотел. А сегодня… поверил.
– Что давно понял?
– Что ей плевать. На меня. На нас обоих. Ей с самого начала было плевать.
– Наверно, – говорю я.
Мы снова долго молчим. Я думаю об Ангелине. Я хочу ее ненавидеть. Но не ненавижу. Я просто ощущаю какую-то непривычную пустоту. Как будто из меня что-то выдернули, а дырка еще не заросла.
Я смотрю на Кита. Он как деревянный, и лицо застывшее. Мне почему-то кажется, что ему хуже, чем мне.
– Давай с ней разберемся, – говорю я. – Всыплем ей по полной… За то, что она с нами сделала.
– Мы сами всё это сделали, – говорит Кит.
Мы стоим рядом у оконного проема колокольни и смотрим на вечерний город. Вокруг постепенно темнеет. В домах зажигаются окна. На улицах вспыхивают фонари.
– Кит, – говорю я. – Как ты думаешь… мы сможем дружить… как раньше?
– Не знаю, – говорит он.
Мы смотрим на городские огни. И не уходим. Потому что, если уйдем, снова будем поодиночке.
Ангелина
Мне жутко любопытно, как проходят вечеринки у старшеклассников. Что они там делают? Заказывают на дом пиццу, курят, пьют коктейли, танцуют? Или в жизни вечеринки проходят не так, как в кино? А как? Спросить у Макса нельзя, я вроде как в седьмом классе и сама должна это знать. Я же не могу ему признаться, что ни разу в жизни не была ни на каких вечеринках. На все детские дни рождения меня водила мама. И там всегда были взрослые, которые за нами следили. Сегодня взрослых не будет. Макс сказал: несколько парней и девчонок. Интересно, как он меня им представит? Скажет: «Это моя девушка»? Девушка! Как здорово звучит, просто супер!
Конечно, придется с ним целоваться, раз я его девушка. Четырнадцатилетние наверняка уже вовсю целуются. Как сделать так, чтобы он не понял, что я не умею? Юлька мне рассказывала, как она целовалась с мальчишками. По-взрослому, в губы. Она говорила, что это классно. А мне кажется, что это противно и мокро. И жутко негигиенично. Меня однажды Бимка лизнул прямо в рот. Я плевалась и вытиралась влажными салфетками. Интересно, после поцелуя с парнем тоже придется салфетками вытираться?
Макс ставит скутер в гараж недалеко от своего дома, мы входим в подъезд и поднимаемся на лифте на последний этаж. На площадке уже ждет целая толпа – пятеро парней и три девчонки. Они с подарками и воздушными шарами.
– С днем рождения, Максик! – кричат они наперебой и обнимают его.
Что? День рождения?!
– Почему ты мне не сказал, что у тебя день рожденья? – ошеломленно спрашиваю я.
– А зачем? – весело говорит он, а сам отбивается от своих друзей. – Ты бы начала мучиться, придумывать, что мне подарить. А мне ничего не надо.
– У него уже все есть, – говорит один из парней, и все весело смеются.
Дверь открывает женщина с классной прической и в праздничном платье. Выясняется, что это мама Макса. Она приглашает всех войти и запрещает разуваться. Мы просто вытираем ноги о красивый коврик, проходим в огромную комнату и рассаживаемся за накрытым столом.
Все оказывается не так, как я себе представляла. Это вовсе не вечеринка, а обыкновенный день рождения. Да еще с мамой! Правда, мама через полчаса куда-то уходит, и мы остаемся одни. Макс не объявляет меня своей девушкой, только говорит, что меня зовут Ангелина и что я учусь в седьмом классе. Девчонки сразу начинают смотреть на меня свысока. «Ангелина, деточка, передай виноград!»; «Вот тебе салфетка, крошка, смотри не обляпайся!»; «Ой, извини, я забыла, что этот анекдот ты еще не поймешь!» Как будто седьмой класс так далеко от восьмого! Им не нравится, что я влезла к ним в компанию. Тем более я из простой школы, не из элитной гимназии, как все они. Как хорошо, что я подготовилась: маникюр, косметика, Иркина бижутерия. Я даже дорогими духами на себя брызнула у Мальцевой дома, чтобы уж наверняка меня не раскусили.
