В менее очевидных случаях мы преуменьшаем разочарование или печаль ребенка: «Да он просто устал», «Она проголодалась», «Перебесится». А иногда мы призываем посмотреть на неприятные переживания через розовые очки: «Ну, милая, ты же сама знаешь, что преувеличиваешь», «Все хорошо, все хорошо». (Каюсь!) Даже когда такие слова продиктованы любовью, от них бывает больше вреда, чем пользы.
Еще одна ловушка на пути родителей – стремление исправить ситуацию. Ребенок приходит домой из школы и говорит: «Со мной никто не хочет играть». Вы тут же бросаетесь на помощь: «Не плачь, давай я с тобой поиграю – либо звоните родителям «нехороших» детей, чтобы обсудить положение или позвать их в гости. Это вполне естественные и понятные способы, которыми мы пытаемся сделать любимое существо счастливым. Но такое поведение, хоть и позволяет решить конкретную проблему, лишает ребенка критически важной возможности проработать свои неприятные эмоции – встретиться с ними лицом к лицу, преодолеть их границы и чему-то научиться на этом трудном, иногда болезненном жизненном опыте. К тому же вы невольно внушаете ребенку: «Ты сам не справишься». Напротив, если вы стараетесь дать ребенку время, чтобы признать свои чувства, и убедить его, что любые эмоции нормальны и необходимы, вы закладываете прочную основу для развития средств, которые помогут вашему ребенку вырасти эмоционально гибким человеком, умеющим достигать результата.
Зулусы, самая многочисленная народность Южной Африки, в знак приветствия говорят друг другу: «Савубона», что буквально означает: «Я тебя вижу». Иными словами, когда я вас вижу, вы существуете. Мне очень нравится эта идея, потому что она идеально отражает первый и один из самых важных шагов в обучении эмоциональной гибкости. Просто давая нашим детям понять, что видим их во всей полноте их личности, ясно и непредвзято, мы тем самым показываем, что принимаем и ценим их эмоциональные переживания. Еще один плюс: так мы на самом деле помогаем им успокоиться, потому что у детей часто снижается интенсивность эмоций, когда они чувствуют эмоциональную поддержку со стороны родителей. Так что, как бы нам ни хотелось все исправить самим, и как можно скорее, лучше просто ждать и слушать, показывая детям на своем примере, как создается промежуток между стимулом и реакцией.
Когда ребенок чувствует, что окружающие его видят и всецело принимают, ему легко ощутить себя любимым и защищенным. Наверняка вам приходилось видеть, как малыши на детской площадке убегают посмотреть что-то новое, но оборачиваются, чтобы проверить, не ушли ли взрослые, и при этом верят, что не ушли. Именно такое ощущение безопасности – в психологии оно называется надежной привязанностью
[218] – лежит в основе способности любого ребенка смело шагать вперед в неизведанный мир. Благодаря надежной привязанности эмоциональная жизнь ребенка вплоть до подросткового возраста будет стабильнее, а это скажется и на взаимоотношениях во взрослом возрасте.
Чувство надежной привязанности («Меня любят и принимают таким, какой я есть – во всей своей красе, а также вонючести и несовершенстве») позволяет ребенку рисковать не только в окружающем, но и во внутреннем своем мире. Зная, что его не перестанут ценить, не отвергнут, не накажут и не пристыдят за его эмоции, какими бы они ни были, он проверяет на практике, что такое печаль, радость или гнев, и постепенно придумывает, как с ними справляться и как на них реагировать.
Ребенок, который может свободно испытать весь спектр эмоций, не опасаясь наказания и не нуждаясь в самоцензуре, усваивает несколько ключевых уроков.
Эмоции проходят. Такова их природа. В ментальном переживании нет ничего, что требует действия.
Эмоции не страшны. Каким бы большим или угрожающим ни казалось сейчас мое переживание, я – больше и сильнее его.
Эмоции нас учат. То, что я могу узнать у них, поможет мне понять, что на самом деле важно для меня – и для других.
Одно уточнение. Чтобы воспитать ребенка эмоционально гибким, вы признаете его чувства и не упрекаете его за них – но это не значит, что вы должны мириться с истериками или нерациональными поступками. Вы даете ребенку понять, что его чувства реальны и так же важны, как чьи бы то ни было («Я вижу, тебя очень раздражает сестренка. Да, я понимаю, что прямо сейчас тебе хочется ее отдать»), но что не каждое чувство нужно выражать действиями. Так начинается дистанцирование. Когда вы помогаете ребенку научиться называть свои эмоции, смотреть на них со стороны и создавать между импульсом и действием промежуток, вы закрепляете важную идею: сдерживать чувства не надо, но иногда надо сдерживать свое поведение.
Да, подобное чуть отстраненное сочувствие трудно проявить, когда ваш малыш с воплями катается по полу супермаркета или когда дочь-подросток выбралась из дома через окно и укатила на мотоцикле с балбесом Питерсеном. Но именно повернувшись лицом к себе, все мы – и родители, и дети – закладываем основу для способности дистанцироваться, чтобы самые неприятные наши переживания не взяли над нами верх.
Как думать, а не что думать
Я недавно спросила у мамы, помнит ли она, как я хотела убежать из дома, а в итоге часами ходила вокруг квартала. Она рассмеялась – конечно, помнит. А потом рассказала мне то, о чем я и не подозревала: все то время, пока я бродила кругами, она шла следом, отставая на несколько домов. Мне же было пять – она просто не могла допустить, чтобы я одна гуляла по городу.
К огромной ее чести, мама тогда не попыталась ни преуменьшить мою обиду (иначе я приучилась бы закупориваться), ни исправить ситуацию, догнав меня на улице. Вместо этого она позволила мне побыть наедине со своими чувствами и даже проявить свободу воли, как бы неправа я в этом ни была. В то же время она не оставила меня без защиты и готова была вмешаться в случае опасности. Другими словами, оберегала меня физически, но подарила мне эмоциональную автономность.
Автономность – это залог процветания на протяжении всей жизни и критически важный для нравственного развития ребенка элемент. Автономность буквально означает самоуправление
[219], самостоятельность, а с точки зрения психологии автономный человек живет в соответствии с решениями, которые сам принимает. Но автономность – это не просто независимость. Вопль подростка «Ты мне не начальник! Хочу и гуляю всю ночь!» звучит очень независимо, но его поведение не автономно, если оно продиктовано примером друзей, дурными привычками, компульсивными влечениями или хаотичными эмоциями. По-настоящему автономные действия – такие, в которых вы полностью отдаете себе отчет и с которыми согласны всем сердцем, и вас к этому не принуждают ни внешние факторы, ни бесконтрольные внутренние импульсы. Подросток, который приходит домой вовремя, потому что боится наказания или чувствует себя виноватым перед родителями, не более автономен в своих действиях, чем тот, кто из чувства протеста гуляет допоздна. Напротив, подросток, действующий автономно, в такой ситуации возвращается вовремя, потому что это правило, и правило, которое он считает разумным и верным.
