– Какая муха его укусила?
– Сбрендил совсем наш зам. Уже не знает к кому и за что прицепиться…
– Одичал.
– А я, блин, как раз ужинал. Моя отбивная остыла…
Идущий в конце процессии Халк поравнялся с Логаном Эвертоном, толкнул того в бок и тихо прошептал:
– Не надо, не надо…
«Не надо лезть ко мне в голову… Что не видишь, я занят? Какого черта ты приперся, когда я уже собрался идти в бар?»
– Был не прав, – одними губами отозвался хакер. – С меня виски.
– Угу. Приноси, разопьем вместе.
– Договорились.
И они все разом, продолжая спорить, объелся ли Сиблинг белены или же попросту не выспался после обеда, загрузились в лифт.
Своим собственным, неизвестным никому мыслям, улыбался стоящий в углу кабины Дэйн.
* * *
Если бы Бернарда возникла в салоне его машины хотя бы на секунду – на долю секунды, – ее обязательно засекли бы камеры. А так же сработала бы пресловутая сигнализация, остался бы шлейф и отпечатки.
Отпечатков не было.
Бумаге не нашлось аналогов.
Из отряда никто не врал – Сиблинг негодовал.
Если бы она попросила Логана перепрограммировать одну из будок для того, чтобы воспользоваться чужим отпечатком, Эвертон бы дернулся, черт возьми, – продал себя неадекватной реакцией. Или Халк. Но они этого не сделали – ни один из них.
Как же так?
Над Джоном либо подшутил кто-то очень умный, либо сам Создатель, иначе, чем еще объяснить полное отсутствие зацепок и совпадений?
Плавились мозги, кренилась система контроля эмоций; стучал по лобовому стеклу долго собиравшийся и хлынувший совершенно неожиданно дождь.
«Яна Касинская. Проверь».
Как еще Яна? Какая-в задницу-Яна? Нет на свете для него второй половины – не было и никогда не будет.
Решили отвлечь? Выбить его из колеи? Что ж, им это почти удалось – Джон злился.
Каких-то двадцать лет назад он все еще искал ее – рьяно, с пеной у рта, – женщину, способную не только выдержать его прикосновения, но и ту, которую полюбит сам. Десять лет назад искал тоже, но уже не так активно – мечтал, чтобы хотя бы мог ее коснуться. Пять лет назад мечтать почти перестал, три – перестал точно…
И до сих пор помнил, каким ударом ниже пояса стало появление у Дрейка Бернарды. Бернарды – настоящей человеческой девушки из плоти и крови – живой, теплой, красивой.
Подкошенный осознанием того, что это все-таки возможно – члены Комиссии и человеческие женщины, – вновь окрыленный надеждой, Джон едва не ринулся искать ее вновь.
Пока не понял, что все надежды ложны. Пока не успокоил себя, не вернул в жизнь контроль, не раздробил на части ненужные мечты.
На это ушло пять месяцев.
Дрейк Дамиен-Ферно – самый мощный из них – ласкал в своей постели женщину, а Сиблинг методично, шаг за шагом, истреблял в голове воображаемые иллюзии.
Для него нет женщины… Для него нет женщины… Ее не существует.
Он поверил в это тогда – спустя почти полгода после того, как Дина надела на палец кольцо со знаком бесконечности, – и не собирался тратить очередные полгода на то, чтобы вновь вернуть пошатнувшееся с помощью чужой шутки самообладание.
Проверь.
Проверь-проверь-проверь…
Он не поедет проверять; дождь, темно, мокрые крыши, мокрые дороги – не поедет, и все тут. Сжав зубы, нервы и руль, Сиблинг вывернул с проспекта на прилегающую слева улицу, разогнал автомобиль и заставил себя ни о чем не думать.
Домой. Он и так потратил несколько часов на совершенно ненужные и бесполезные задачи, в то время как мог бы…
Да, мог бы.
Но, наверное, просто устал. Спать.
* * *
Меня с такой силой раздирало любопытство по поводу того, нашел ли Джон записку (и если да, то какие действия предпринял?), что я даже не могла читать. Мусолила и без того ветхую книжонку, перелистывала страницы, но не видела ни слова. Перекатывалась по кровати, начинала читать один и тот же абзац, снова и снова вспоминала «фильм» Смешариков.
Пакет, надо же…
За этим занятием – практически бездельем – и застала меня вошедшая в комнату Клэр.
– Ты опять с этой книжкой… Все вечера с ней проводишь!
И утра.
– Что в ней такого написано, что ты в ней тонешь?
– Людские стрессы и следующие за ними болезни.
Челюсть подруги отвисла до груди.
– И это не скучно?
– Ну… не совсем. Начинаешь понимать некоторые причины и следствия, которых не понимал раньше.
Подруга, как ни странно, заинтересовалась:
– Может, и мне почитаешь? А то я символы в книжках из твоего мира не понимаю.
Я едва не кивнула, но вдруг спохватилась – Лууле постоянно упоминает о детях и о родителях, а для Клэр – той самой Клэр, которая хоть и имеет представление о том, что существуют другие миры (наподобие моего), но которая, сама того не подозревая, тоскует о детях, – информация такого рода могла оказаться ненужной. В какой-то степени губительной для сознания.
И я отделалась простым и добрым ответом.
– Почитаю. Чуть позже.
Когда сумею адаптировать эту информацию для жителей Уровней.
– Здорово! Слушай, там через пять минут кино начинается. Может, посмотрим?
– Какое?
– То самое – «Прозрачный мост».
– О-о-о, идем, конечно!
И я тут же слетела с кровати – не могла упустить шанс посмотреть то, чего мы так давно ждали – фильм о будущем с прекрасными спецэффектами, наворотами, красивыми актерами и отличным сюжетом. Помнится, его трейлер мы с Клэр впервые увидели два месяца назад и с тех пор старались не прокараулить на экране – и вот оно случилось!
А книжка? Да Бог с ней, с книжкой – все равно этим вечером я не «чтец», не «жнец» и на дуде, увы, «не игрец».
Глава 6
– Дрейк, а почему ты не решил сделать Уровни другими – более технократичными? Чтобы на стеклах автобусов можно было вызывать менюшки с погодой, читать новости, висеть в чатах? Чтобы фото-картины на стенах с голографией, чтобы по воздуху летали вагончики, и везде мерцали трехмерные экраны с рекламой?
Он смеялся надо мной, тараторящей без устали, все еще находящейся под впечатлением после просмотра «Прозрачного моста». А я, соскучившаяся по нему до одури, готова была болтать о чем угодно, лишь бы он улыбался, лишь бы «вместе», лишь бы общаться еще, еще и еще.
– Видишь ли, многие миры независимо друг от друга сейчас находятся на примерно равном этапе развития в плане технологий, и для людей было бы тяжелее адаптироваться к этому месту, отличайся оно в плане инфраструктуры и внешнего вида.
