Ну и болтун. Неплохой человек вроде бы, но столько слов за минуту, что ни один процессор не успеет обработать.
Так… Что дальше?
Этот день, начавшийся, кажется, еще в прошлом столетии, казался ей длинным, растянувшимся на многие сотни часов – резиновый день, бесконечный, а ведь еще так много нужно успеть.
В принтере окончательно высохли чернила; распечатанное на единственном найденном в ящике стола листе, на обороте которого кто-то карандашом написал «Позвонить Димке в восемь», изображение получилось блеклым и сплошь полосатым. Не пойдет, такое не разобрать.
Пришлось сфотографировать застывший на экране монитора дом с помощью мобильного телефона.
* * *
На тихое приветствие Сиблинг едва качнул русой головой.
– Дрейк в Ариариуме.
– Где?
– На два этажа вниз, по коридору налево, а там дверь в самом конце.
Дина растерянно почесала макушку, неуверенно кивнула и прикрыла за собой дверь.
Реактор в этот час казался ей непривычно тихим. Он и раньше-то не отличался обилием звуков: здесь никогда не заседали в отделенных стеклянными перегородками залах, не обменивались шутками в коридорах, не пили у автоматов дымящийся в пластиковых стаканчиках кофе, не сновали туда-сюда с деловитыми выражениями на лицах и кипами бумаг в руках, не орали «Дэйв, тебя вызывают к боссу!», но ведь хоть изредка прохаживались по бежевым коврам, шурша серебристой униформой? А сейчас никого, будто вымерли…
Ариариум, что бы он из себя ни представлял, действительно упирался в стальную широкую дверь-пластину двумя этажами ниже. Сбоку на стене горел непонятный символ, рядом мерцала красная лампа, а на уровне пояса блестела латунным боком единственная круглая, похожая на те, что иногда встречаются в общественных туалетах или университетских аудиториях, ручка-вертушка.
Бернарда, несколько секунд посомневавшись, положила на нее руку и потянула.
Здесь, в черном и, кажется, непрозрачном воздухе, повсюду плавали цифры, знаки, обрывки слов и соединенные между собой точки. Повинуясь команде стоящего в центре огромной комнаты кукловода, они соединялись между собой, образовывали новые словосочетания, сплетались в узорные соединения, топорщились линиями и иногда неуверенно, ожидая дополнительной команды, подрагивали.
Что это – целый мир? Какой-то один из Уровней? Карта судеб всех ныне живущих?
– Привет. – Он ощутил ее присутствие не то спиной, не то шестым чувством. – Вопросы?
И даже не посмотрел, не отвлекся на гостью, не выпустил из внимания ни одного куска вращающегося вокруг пространства.
– Угу, вопросы. И много.
Она шагнула внутрь и плотно прикрыла за собой тяжелую дверь – вдруг точки-рыбки выскользнут из «аквариума» наружу? Подошла, встала за его спиной и, чувствуя себя находящейся в фильме «Матрица», принялась рассматривать плавающие повсюду ленты непонятных знаков.
– Что это?
– Работаю над постройкой инкубаторов сна. Джон отыскал более-менее стабильное место, куда пока не добираются тракционные поля: там почти нет искажений пространства.
Оживший экзамен по алгебре – воплотившийся наяву кошмар школьника-недоучки; она не знала, что перед собой видел Дрейк, но Бернарда видела вокруг именно это. Формулы, знаки деления, квадратные корни, помноженные на символ псевдобесконечности. Да-да, настоящий кошмар ненавистника точных наук. Это вам, господа, не кирпичи таскать, не цементный раствор разводить, не похохатывать над жующими хлеб, одетыми в серебристую форму и оранжевые каски представителями Комиссии с закатанными до локтей рукавами. До сего момента ей казалось, что все должно выглядеть именно так: краны, бетонные блоки, крики «вирра» и «майне», пыльный и машущий руками Дрейк…
«Орущий матом»
Все оказалось прозаичней. И куда как сложнее.
– Я нашла коттедж.
– Что?
– Дом, в который я могу перенести команду. Страну выбрала. Все вроде бы выглядит хорошо. Только вот для любой страны им нужны паспорта – удостоверяющие личность и дающие право находиться на указанной территории документы, – а с этим проблемы. Если кто-то начнет спрашивать, кто такие, откуда, зачем и надолго ли, придется врать и выкручиваться, ведь бумаг-то нет…
– Выкручиваться не придется.
– Как так?
– Дом находится далеко от больших городов?
– Да.
– Есть ли рядом другие дома-соседи?
– Нет.
– Отлично. Тогда вообще проблем нет.
– О чем ты говоришь? – Перед лицом Бернарды ровным строем промаршировали длинные ряды чисел, разделенные точкой. Присоединились к хвосту очереди уже состоящей из сотни других. Он все это помнит? Дрейк точно понимает назначение каждой формулы, держит их в уме? Интересно, какой балл дала бы ему на выпускном Ольга Дмитриевна? Она, наверное, молилась бы на такого ученика, гоняла бы по районным олимпиадам.
А Дина когда-то прогуливала…
– У нас ведь еще животные – им тоже нужны бумаги. Разрешение на въезд, прививки, куча справок.
– Успокойся, ты устала.
Стоящий в окружении сверкающих обломков букв и цифр, Дрейк напоминал ей не то волшебника, не то маньяка-гения: отсвет на щеке от слишком близко подлетевшего «игрека», в глазах отражение миллионов непонятных ей комбинаций, вокруг каждого пальца вращается геометрическая лента, в которую ежесекундно вплетаются все новые «разделить», «умножить» и изогнутые спины функций…
Интересно, а что, если он ошибется? Хотя бы в одном знаке – случайно, непреднамеренно…
Дрейк уловил ход ее мыслей, повернулся, мягко улыбнулся и подмигнул.
– Много дел еще на сегодня?
– Хотела сходить на Магию – поговорить с Марикой и Майклом.
– Поговори, дело хорошее. А потом отдохни – тебе надо.
Дина рассеянно и согласно кивнула. Ей надо, да, им всем надо.
– Мне бы только фото – ее или его. А то ведь не знаю, куда перемещаться.
– Может, сервала тебе показать?
– Чтобы я вывалилась из ниоткуда и наступила прямо ему на хвост? – Даже будучи занятым, Начальник не разучился шутить. – Он же мне полруки оттяпает.
– У сервалов короткие хвосты.
– И зубы тоже короткие? Что-то мне от этого не легче.
– Ну, хорошо, покажу тебе Марику. А насчет бумаг для отряда не беспокойся. Вообще не беспокойся – к утру все будет.
Он улыбался. Работал, был погружен в процесс с головой, едва имел свободный микрон мозга, чтобы думать о чем-то, помимо строительства инкубаторов, и при этом продолжал улыбаться. Невероятный человек. Да кому она врет? Не человек вообще…
Через минуту он моргнул и удивленно спросил – вышел из режима «зависания».
