– Шансы на выживание?
– Пятнадцать процентов.
Дрейк скрипнул зубами.
– Баал?
Доктор откашлялся.
– Почти та же ситуация. Жизненной энергии осталось чуть больше, но она иного типа – не совсем человеческая – такую трудно получить. Мы даем свою, но подходит ли она по составу и качествам, не уверены. Приходится пробовать.
– Процент?
– Вероятность выживания определить невозможно.
Невозможно. Черт… Из четверых в Коридоре остался один – Стив. Когда ждать его назад – через час? Живого? Или вообще уже не ждать? Готовиться к похоронам целого мира?
– Следите за радарами. – Бросил он тому, кто стоял за плечом, – в ответ тут же раздалось «Понял вас». – Незамедлительно сообщайте, если активность поля всколыхнется – я не могу позволить себе ни секунды задержки.
Дрейк очень хотел, чтобы Стив вернулся живым, и одновременно боялся этого. Потому что, если тот вернется сейчас, это будет означать полный провал миссии, конец игры, одно-единственное и самое заключительное для всех фиаско. Противоречивые чувства рвали сознание, выбивали из колеи, мешали мыслительному процессу, который и так в последние сутки не отличался линейностью.
– Сообщить ли Дэйну Эльконто о вернувшихся на поверхность товарищах? – Вытащил Дрейка из размышлений на поверхность голос помощника.
– Нет. Ничего пока не сообщать. Вызвать Бернарду, дать приказ увести его из мира Уровней к остальным.
– Будет сделано.
Бежала по экрану изгибающаяся дуга, шумел вталкиваемый в легкие пациентов воздух, лежали на белых простынях не менее белые пальцы с переплетениями из черных вен.
Что там произошло? В какой ад он загнал своих людей, что те вернулись почти мертвыми? Что за твари сотворили такое с телами, и почему не сработали щиты?
Перед глазами стояло розовощекое улыбающееся, вытащенное из архивов памяти лицо Стивена Лагерфельда. Когда оно начало покрываться сеткой из расползающихся в стороны паучьими лапами и древообразными мертвыми венозными фракталами, Дрейк резко вытолкнул видение из головы, два раза моргнул и громко приказал.
– Сообщать мне обо всех изменениях в состоянии пациентов.
– Да, сэр.
– Обо всех!
– Да, сэр. Я услышал.
– Хорошо.
С тяжелым сердцем, едва не сбив стоящего позади помощника, Начальник покинул палату.
* * *
«Информационный мир Вселенной бесконечен. Любая информация о прошлом, будущем или же настоящем сокрыта в нем, но сокрыта лишь до тех пор, пока разум не настроен на нужную принимающую частоту, а чтобы настроиться на нее, необходим дополнительный инструмент – антенна. Ментальную антенну можно выстроить посредством погружения сознания в дрему, с активацией верхней биоточки мыслительного тела – того, что ближе всего к физическому, и точка эта с названием Ором проложит в энергополе канал, по которому вопрос будет передан Вселенной…»
Эту книгу Тайра читала днем ранее после обеда, и каждую секунду в процессе чтения ей казалось, что автор, написавший «Слои Вселенной» самолично прибыл из будущего исключительно для того, чтобы запутать нерадивых читателей, иначе откуда бы столько незнакомых терминов, слов, краткость описаний, полное отсутствие иллюстраций и скудность пояснений?
«Защитите антенну щитом».
Что такое антенна? Как она должна выглядеть? А как соорудить щит? И создавать ли его в пространстве Вселенной или же у основания головы, где и находится загадочная точка Ором?
Сплошные загадки. Кто бы отказался задавать вопросы и получать на них быстрые ответы, черпая информацию из Вселенского океана? Никто. Вот только, наверное, и антенну никто создать не сумел; по крайней мере, она, Тайра, и пробовать не стала – не хватило деталей.
Но главу эту, пока брела по Коридору, в голове мусолила. А потом переключилась на другую, не главу – книгу, в которой говорилось о растениях.
«Чтобы дерево, куст или цветок плодоносил не впустую, но был способен исцелить владельца земли своей, растению надобно посылать собственную энергию – ту, что питает ваше тело. Трогать стебель и листы подушечками пальцев, покрывать их слюной – нечасто, добавлять в почву ту воду, что подержали во рту, греть сердечной лаской. И тогда плод/цветок или же просто корень приобретут силу целебную, какую не содержит ни одно зелье. Тело цветка получит точную карту болезней хозяина и выработает лекарство – не в корнях, так в листьях, не в листьях, так в веточках, не в веточках, так в кожуре или мякоти. И ни одна семечка не должна быть потрачена напрасно – высушена и не использована. Но стоить помнить: если враг ваш прознает про растение-близнеца, связанное с вами невидимой нитью, то сможет загубить ваше здоровье, загубив цветок. Храните зеленолистные посадки втайне…»
Интересно, а у нее будет в жизни хоть одно растение, чтобы согреть его сердечной лаской? Пусть даже оно не цветет или плодоносит, но радует глаз бархатистым нефритом побегов? Вот бы ей свою собственную Деру в горшочке. Или Алую Лилию…
Тайра вздохнула – так много знаний и так мало им применения.
Она шла долго. Проснулась, когда рассвет в Рууре еще не забрезжил, долго силилась понять, снился ли Ким на самом деле или же это разум сыграл злую шутку – примерещил иллюзию от бесконечной усталости? Но нет, приходил Учитель, кажется… Приходил и говорил про странника с медовыми глазами – иди, мол, пора. И она пошла. Пусть даже иллюзия, пусть морок или наваждение, но упустишь один шанс, второго можно и не поймать. А пока шла, глазела по сторонам: улавливала мельтешение теней, следила за туманом и одновременно за мысленной картой Коридора. Жалела, что вход в Архан остался далеко за спиной, но ощущала восторг на кончиках пальцев – вдруг сегодня что-то изменится? Даже если сегодня она не вернется в призрачный Руур, то вдруг все-таки встретит того самого незнакомца? И тогда не напрасно.
А пока не встретила, будет вспоминать прочитанное – все развлечение, когда других нет вовсе. Так, а что она читала после книги о растениях? Ах, да – «Мосты вечности».
Автор «Мостов», наверное, тоже явился из места иного, так как слогом и излагаемыми истинами больше путал, нежели учил. Он описывал процесс, когда неким бьющим из груди лучом, соединенным со льющимся с неба светом, можно проложить мост в любое событие жизни. Побывать там, поприсутствовать вновь, услышать речь, уловить запахи. Говорил, что в прошлое попасть легко, в настоящее сложнее, а вот в будущее крайне трудно. В свое почти невозможно оттого, что события в нем зыбки, как пустынный песок дюн – любая мысль или действие меняют его сопоставимо с совершенным поступком, а посему увидеть хотя бы день из времен еще не наступивших, задача высокой сложности. Чужое будущее увидеть легче, но не всегда – все зависит от качеств «объекта». Принимает ли важные решения или же плывет по течению? Пытается ли влиять на ход событий или же верит, что все предрешено? Если верит, тогда и посмотреть можно, потому как в этом случае вечность застывает, перестает быть гибкой, грубеет – в такую легко проложить «мост».
