– Готова к занятию, моя красота! – объявила Роза Васильевна, шагнув назад и любуясь Даниной прической.
– Не хочу заниматься, – надулась Дана, искоса глянув в мою сторону.
Я готова была поклясться: глаза девочки блеснули, как будто она собиралась заплакать! В прошлый раз я бы сказала ей шутя: «Что, со мной так противно заниматься?» Но сегодня я решила, что мой лозунг – «Строгость и система».
Поэтому я сдвинула брови и важно сказала Розе Васильевне:
– Я пойду в комнату. Когда Дана будет готова, отправьте ее ко мне, пожалуйста.
– Руки-то помойте, Мария Николаевна, перед занятием, – сказала мне вслед Роза Васильевна. – Все ж к ребенку пришли, не к собаке.
Я почувствовала, что краснею. «Вот грымза, – подумала я про няню Даны. – Обожает меня унижать». Пришлось идти в ванную, задыхаться от приторного запаха духов.
От горячей воды аромат усилился, и я закашлялась. Роза Васильевна тут же постучала в дверь.
– Вы у нас не заболели случаем, Мария Николаевна?
Нам зараза лишняя не нужна!
– Аллергия на духи, – объяснила я, вытирая руки таким белоснежным полотенцем, что к нему было страшно прикоснуться.
– Поняла! Скажу, чтобы Ирэна вам на Новый год духи не дарила! – весело ответила Роза Васильевна.
– Ну Ро-о-озочка! Я пра-а-а-авда не хочу-у-у!
– Топайте, Дана Андревна, на занятие. Москва слезам не верит.
Я глубоко вдохнула и, отрепетировав перед зеркалом свирепый взгляд, вышла из ванной.
Дана уже восседала за столиком у окна. На стуле, спинку которого венчала корона. Она возвышалась над Даниным затылком, и я снова почувствовала себя фрейлиной при королеве. «Не бывать этому!» – решила я и со стуком поставила свой рюкзак на столик-хохлому.
– Сегодня мы будем проходить pronombres, – сухо сказала я и достала лист, на котором распечатала список испанских местоимений. Слова были коротенькими, простыми.
Дана заучит их легко. Я решила основать на местоимениях систему, о которой толковал Ромка.
– А что это? – тихо спросила Дана, не поднимая на меня глаз.
Она чертила пальчиком невидимые узоры на рыжей рябине хохломского узора.
– Местоимения, – пояснила я, усаживаясь и протягивая Дане лист.
– А что это? – повторила она.
– Я же сказала: местоимения! – раздраженно повторила я. – Хватит задавать дур… то есть неумные вопросы.
Ты же умная девочка. Поехали, почитаем!
– Я не умею по-испански читать! – возмутилась Дана.
– Ерунда, тут учиться нечего, – отмахнулась я. – Смотри, это yo. Обозначает слово «я». Дальше u. «Ты». Теперь usted.
Это означает «вы», уважительно, когда…
Я замялась, сообразив, что Дана может не знать, что такое уважительное обращение, и только раскрыла рот, чтобы ей объяснить, как она вскочила, воскликнула:
– Скукота!
И побежала к кровати.
– Стой! – возмутилась я. – Вернись на место!
Но она нырнула под кровать и дернула за край розового, в золотых коронах покрывала, отгородившись им от меня.
Я хлопнула ладонью по столу. Сегодня я не дам этой вредной девчонке ни одного шанса! Надо научить ее не только уважительному обращение usted, но и нормальному обращению с людьми.
– Вылезай! – приказала я, подойдя к кровати.
– Не-а.
– Немедленно.
– Не хочу. Это все скукота. Хуже сольфеджио.
– Если ты немедленно не вылезешь, то я позову твою няню! – повысила голос я.
– Ты в тот раз так говорила. И никого не позвала, – весело ответила Дана. – У тебя нет мо-ти-ва-ции!
«Был бы на ее месте Гуся, я бы давно вытащила его за ногу, да еще и шлепнула бы пару раз по мягкому месту», – с тоской подумала я.
– Только не думай меня вытаскивать, – предупредила Дана, будто услышав мои мысли. – Я скажу маме, чтобы она тебя выгнала.
– Что-о? – опешила я.
– Мама меня слушается, – заявила уверенно Дана, – поэтому все будет так, как я хочу.
У меня в груди как будто включился и зажужжал вентилятор. Я едва не сорвала с кровати это дурацкое покрывало и не заорала: «Нет! Не будет!»
Но все же я сдержалась. И пулей вылетела из комнаты.
Розу Васильевну я нашла на кухне, она доставала бокалы из посудомоечной машины, подпевая песне, которую исполнял по радио хриплый мужской голос: «Я пришел к тебе из позабытых снов, как приходят в свою гавань корабли».
Я откашлялась.
– Извините… Роза Васильевна, вы не могли бы с нами немного посидеть? Это нужно… чтобы Дана… вела себя…
– Могу, могу, – закивала Роза Васильевна, ставя очередной бокал на стойку, – почему же не могу… Конечно, могу. Сейчас, сейчас…
Она взяла пульт от музыкального центра и нажала на кнопку, оборвав песню хриплого дяденьки, который просил какую-то Натали «утолить его печали», поправила фартук и направилась в Данину комнату.
Данка, конечно, уже сидела за столом. Роза Васильевна расправила покрывало на Даниной кровати и спокойно спросила:
– Что, бедокуришь, егоза?
– Вовсе нет, – надулась Дана.
– Опять под кроватью со своими жильцами пряталась?
Ну смотри, доберусь до них с пылесосом!
– Ну Ро-о-озочка!.. – взмолилась Дана, сложив ладони перед грудью.
– Ладно, ладно. Давай учись науке, егоза. Грызи гранит.
Потом будешь Розу старенькую всему учить.
Роза Васильевна сама ухмыльнулась свой шутке и принялась смахивать пыль с комода мягкой фланелевой тряпкой. Мне это не понравилось, но я не осмелилась сказать взрослому человеку: «Не надо убираться. Посидите!» Мы с Даной принялись за чтение.
Сначала местоимения читала я, потом – она. Единственное число… Множественное… Примеры.
– Я сплю, – читала я по-испански, стараясь произносить каждое слово четко и громко, будто заколачивала гвозди в ту систему, которую пыталась построить.
– Я сплю, – повторяла Дана без выражения и тут же отвлекалась: – Розочка, а ты хочешь спать? А ты пошутила про пылесос?
– Дана, читай! – хором говорили мы с Розой Васильевной, и девочка со вздохом придвигала к себе поближе черно-белый листок с буквами.
– Я сижу, – монотонно продолжала я.
Секунды тянулись так, словно стали часами. Мы прочли все, что я распечатала. Три раза. Дана зевала. Я злилась:
