– К ее блузке эта юбка не подходит, – покачала головой Ирэна. – Смотри, юбка белая, почти прозрачная, а кофта – из очень плотного материала, да еще и полосатая…
Дана присела на корточки и не глядя сунула мышку-маму под кровать.
Роза Васильевна гремела посудой на кухне. На столике меня ждала купюра в тысячу рублей: оплата сегодняшнего занятия и прошлого. Я взяла деньги, но тут, вспомнив слова Ирэны о том, что мне «платят зря», обернулась и поспешила объяснить:
– Это за прошлый раз… Я забыла взять.
От волнения я заикалась. Неприятно было пояснять, но гораздо хуже было бы, если бы Ирэна подумала, что мне платят больше положенного.
– Знаю, – кивнула Ирэна, достав мобильный и что-то в нем читая. – Деньги Розе ведь я оставляю.
Дана стояла рядом, уставившись в пол. Внезапно я разобрала ее бормотание. «Никогда больше не буду… Никогда больше не буду петь».
– Дана! – с волнением сказала я.
Она отвернулась.
– Попрощайся с учительницей! – велела Ирэна. – По-испански!
– Я не умею по-испански, – буркнула Дана и убежала в комнату.
– Вредничает, – заметила ей вслед Ирэна, – характер показывает. А вы, Маша, большая молодец. Так маме и передайте. Дана никогда не пела, а у вас – запела. Совершенствуйте ее навык! Я хочу, чтобы она пела в Испании в караоке-баре.
Я перевела на нее тяжелый взгляд. Она что, совсем ничего не поняла?! Стоит тут в своем дурацком розовом костюме, читает новостную ленту в телефоне, улыбается, как жестокая Долорес Амбридж, которая собирается выжечь у Гарри Поттера на запястье очередное правило, и не видит, что из-за нее я больше никогда не смогу «совершенствовать Данины навыки»!
– Наверное, школьнице приятно держать в руках такие большие деньги, – рассеянно сказала Ирэна. – Я понимаю, что это оплата двух занятий, но она немаленькая.
Для вашего возраста. Я столько заработать не могла, когда была школьницей.
Она на секунду оторвалась от мобильного и добавила:
– Хотя позже, конечно, развернулась в полную мощь. Ну, всего доброго, Машенька! Как там говорят у вас? Адьос!
Глава 29
Мамин телефон
Мама открыла дверь. Лицо у нее было красное и распаренное, волосы прилипли ко лбу. Рукава домашней рубашки закатаны, фартук – в брызгах.
– У меня стирки вагон, – сообщила мама, – так что сегодня закажем пиццу!
– Дорогое удовольствие, – мрачно отозвалась я, разуваясь и бросая в угол прихожей рюкзак.
– Ирэна мне наконец-то оплатила весь заказ! – отозвалась мама из ванной. – Так что можем себе позволить! Ты с ветчиной будешь?
Было слышно, как она опрокинула в ванну таз с водой.
– Я сегодня видела ее, – медленно сказала я. – Твою Ирэну.
– Правда? – мама высунулась из ванной.
Улыбалась она так, будто я видела не Ирэну, а Деда Мороза.
– Интересная женщина, правда? – продолжила мама, снова исчезая.
Я не ответила. Так и стояла, расстегнув куртку, и думала.
– Я еще Катюшку с Гусей звала, но у Кати настроения нет. У них сокращения штата на работе, переживает, – сообщила мама. – Все твердит, что мечтает в лотерею выиграть. И не шутит!
Она наконец выключила воду и вышла из ванной с тазом, полным перекрученных футболок. С таза капала вода, и мама ступала осторожно, стараясь не поскользнуться.
– Чуднó все-таки, – проговорила мама, – рожаешь ребенка… Покупаешь ему кроватку, коляску. В какой-то момент думаешь, что тебе всю жизнь придется менять ему памперсы и кормить протертыми кашами. А он – бац! – и вырастает. И ты можешь поговорить с ним о сокращении штата… Маш! Что с тобой?
– Ты правда думаешь, что Ирэна интересная? – выдавила я.
– Не без заморочек, конечно, – пожала плечами мама. – Ты мне не поможешь? Расставь в нашей комнате сушилку.
Вот это повесь. А в машине остались только ваши с папой джинсы, их и на батарее можно высу…
Сушилка, которую я пыталась вытащить из-под вешалки в прихожей, раскрылась и больно ударила меня по ноге.
– Мам! – не выдержала я. – Твоя Ирэна испортила мне урок!
– Как это? – удивилась мама.
– Пришла сегодня и давай втихаря подслушивать, как Дана поет. А она этого не любит!
– Кто – Ирэна?
– Данка!
– Не понимаю, – покачала головой мама. – Ирэна была на занятии и услышала, как поет ее дочка? Что в этом плохого?
Я потрясенно посмотрела на маму. Что тут непонятного?
– Я обещала Дане, что никто не придет на занятие, – старясь говорить спокойно, сказала я. – Дана мне поверила! А теперь она думает, что я в сговоре с ее мамашей.
Больше не будет мне доверять! Как я теперь стану ее учить?
– Расставь, пожалуйста, сушилку, – опять попросила мама.
– Ты меня не слушаешь?! – воскликнула я.
– Мне просто тяжело…
– Ну конечно, – буркнула я и поволокла железную раскоряку в спальню родителей. – Тебе просто не хочется слушать неприятные вещи про твою Ирэночку.
Я нарочно тащила сушилку по паркету, не поднимая ее, хотя мама всегда переживает, что я поцарапаю пол.
– Честно говоря, я вообще не понимаю, из-за чего весь сыр-бор, – призналась мама, когда мы добрались до комнаты.
Я так и села на родительскую кровать.
– Куртку сними, – попросила мама. – Мне не нужны на одеяле микробы с улицы.
Я вскочила и рывком дернула молнию.
– Правда не понимаешь? Правда?! – завопила я.
– Конечно. Она платит тебе деньги за занятия с до – черью, – спокойно продолжила мама. – Она имеет право посмотреть, как вы занимаетесь.
Мама вынула из таза мою футболку и встряхнула ее.
Я отвернулась от брызг.
– Даже если она мне калечит занятие? – прошептала я.
– Ты драматизируешь. Ничего страшного, забудет твоя Дана обо всем.
– Ты Дану видела хоть раз?! – снова закричала я. – Ты представляешь, как с ней тяжело? Нет, ты не видела и не представляешь! Зато уже выносишь суждение! Да тебе все равно, лишь бы не обидели твою драгоценную Ирэночку!
Для тебя самое главное – клиенты. Не важно, как они с тобой обращаются, что тебе говорят и как поступают. Они могут ноги об тебя вытирать…
Мама замерла с футболкой в руках.
– А ты на них молиться будешь, – закончила я.
– Это неправда! – воскликнула мама.
– Правда! Ты во всем потакаешь своей Ирэне, лишь бы она заплатила деньги! Это не работа, а рабство!
