Я замерла. Совсем забыла про свое обещание!
– Ты не принесла ее? – ахнула Дана. – Но мама хочет, чтобы я…
Я присела на корточки, взяла Дану за руку и прижала ее к сердцу.
– Мой испанский – тут, – прошептала я, – и сейчас…
По твоей руке испанские слова бегут от меня к тебе.
Дана недоверчиво нахмурилась.
– Ты не обманываешь?
– Клянусь семейством Ратон! – воскликнула я. – Пусть провалятся сквозь землю, если сейчас мышиный язык в твоей голове не превращается в испанский!
Мы обе повернули головы в сторону кровати, где уже были рассажены мышки.
– А они нас поймут? – заволновалась Дана, выдергивая у меня руку.
– Они приехали из Испании, – вздохнула я, поднимаясь.
Дана тем временем разглядывала свою ладонь.
– Я видела одно испанское слово, – сообщила она. – Точнее, его пятки. Оно еще не успело до конца добежать.
Я потянулась, чтобы погладить ее по голове, но она отстранилась:
– Ты что, забыла? Я не люблю, когда меня трогают!
Мама! Садись! Представление начинается! А потом будет антракт!
«Ишь, запомнила все длинные слова, – невольно усмехнулась я про себя. – Не девчонка, а локомотив. Если захочет, то все что угодно выучит».
Мышей мы перенесли в гостиную. Ирэна уселась на диван и принялась расчесывать волосы. Мне это не понравилось, но что было делать? Урок начался.
– Ох, сеньор Ратон, как хорошо, что мы приехали на море, – заверещала я за мышку-маму по-испански. – А где моя лопатка для песка?
Дана, улыбаясь маме, молча подала мне лопатку.
– А где лейка, здесь? – не унималась я.
Дана молча кивнула и подала маме-мышке лейку.
«У нас открытый урок или игра в молчанку?» – мысленно возмутилась я.
– Ой, а что это? Я забыла…
– El mar, – довольным голосом сказала Дана.
Я успокоилась. Представление началось. Дана подавала игрушки, отвечала на все вопросы. Меня огорчало только, что она не хотела говорить по-испански сама. Если умолкала я, то умолкала и Дана. «Почему? – с тревогой думала я. – Может, она и раньше не говорила по-испански самостоятельно, а я не обращала на это внимания?»
Еще больше меня тревожило поведение Ирэны. Она то расчесывала волосы, то разглядывала свой нос в зеркальце на щетке, то проверяла сообщения на телефоне, то одергивала юбку. А если она все-таки смотрела наше представление, то видно было, что мысли ее витают очень далеко.
В конце концов ей кто-то позвонил. Ирэна встала и, разговаривая, направилась в свою комнату.
– Мама, ты куда? – воскликнула Дана. – Подожди! Ма-ма!
– Дана, сядь, – попыталась я утихомирить девочку сначала по-испански, потом по-русски, но она схватила мышей и принялась их швырять об дверь комнаты, за которой скрылась Ирэна.
– Я хочу зрителей! (Бамс!) Хочу, чтобы у меня были зрители! (Бамс!) Я не поеду слушать музыку! Я не поеду к этому ухажеру!
На шум прибежала Роза Васильевна, красная, взмокшая.
Она на ходу стаскивала мокрые желтые перчатки.
– Что, моя детонька, что, моя сладкая? – заботливо спрашивала Роза Васильевна, поднимая игрушки и передавая их мне.
От нее пахло порошком для чистки раковин. Дана не отвечала, сцепив руки на груди.
– Мамочка ушла? – догадалась Роза Васильевна. – Ну так давайте я с вами посижу, зрителем вашим буду, давайте, девоньки, покажите, что у вас тут…
Она сунула перчатки в карман фартука, уселась напротив и уставилась на нас, утирая тыльной стороной ладони капельки пота, которые блестели у нее на висках.
– Рассказывай, как там нужно по-вашему, по-иностранному, – ласково сказала она Дане.
Дана покосилась на меня.
– А что на Марьниколавну смотришь, сама не можешь, что ли, ля-ля-ля там или как? – удивилась Роза Васильевна.
Я готова была от стыда провалиться сквозь землю. Роза Васильевна каким-то непостижимым образом просекла мою главную проблему! Ужасно! Лучше бы пришла обратно рассеянная Ирэна. Но Дана уже вернулась к столу «выступать для Розочки», и мы снова начали игру.
Ни на одном экзамене за всю мою жизнь, ни у одного учителя я не волновалась так, как сейчас, сидя на диване напротив низенькой полной женщины в тренировочном костюме, со взмокшими волосами, прилипшими ко лбу, с красными, воспаленными от работы руками. Мне казалось, у нее не взгляд, а рентген и она видит меня насквозь, а еще прекрасно понимает испанский и слышит, как я неловко строю фразы и иногда ошибаюсь.
Это было самое мучительное занятие в моей недолгой учительской жизни… Под конец Роза Васильевна начала вмешиваться в нашу игру, давать советы. Я кипела, как старый железный чайник на плите, которому зачем-то залепили носик глиной. Утешало только то, что я целое лето не увижу эту дурацкую Розу Васильевну. Сам ее вид внушал мне отвращение: цвет волос отливал желтым, а отросшие темно-серые корни казались зловещими на фоне раскрасневшегося лица.
Если Роза Васильевна не обращалась к Дане, то уголки ее губ были опущены.
Наконец мы закончили. Я поднялась, Дана быстро убежала из комнаты.
– Одевайся быстрее, опоздаете с матерью! – сказала ей вслед Роза Васильевна и вернулась в ванную.
Ирэна тоже закончила разговор и вышла в прихожую меня проводить.
– Ну как Дана? – поинтересовалась она, разглядывая свой маникюр.
Я тяжело вздохнула.
– В целом хорошо… Но… Она пока сама не говорит, – призналась я.
С одной стороны, мне хотелось поделиться этим хоть с кем-то, с другой стороны, я с ужасом сообразила, что тогда они могут начать искать другого преподавателя. Ту же Беатрис.
– Как не говорит? – удивилась Ирэна. – Она же вам на все вопросы отвечала.
– На вопросы отвечала, но ко мне не обращалась, – пояснила я и зачем-то добавила: – Наверное, если бы она с носителем языка занималась, то говорила бы сама…
«Что я несу? – изумилась я. – Ну молодец, сейчас тебя уволят навсегда».
– К нашей Дане и на кривой козе не подъедешь! – засмеялась Ирэна. – А не то что – с носителем! Я вашей маме, Маша, не сказала, что девочка-то у меня огонь! Подумала, еще откажется вас прислать. А мы с Розой Васильевной боялись, что вы нас бросите. Мы ж знаем свою Данку. Да, Роза Васильевна?
– Что? – отозвалась та из ванной.
– Говорю, девушка у нас с характером! – сказала Ирэна погромче.
– Полком командовать будет, как вырастет! – кивнула Роза Васильевна, выглядывая из ванной.
– Ее только Роза Васильевна терпеть и может, – покачала головой Ирэна. – Она же у нас с самого Даночкиного рождения. Что бы я делала без вас, Роза Васильевна!
