Мы прошли через наполненный боевиками спортзал, вдоль его стен на подставках было расставлено стрелковое оружие. Интересно, сколько здесь абреков? Только в спортзале человек тридцать. А во всем штабе не меньше сотни. Эх, хорошая цель для ВКС России. А не отбомбились по ней до сих пор только по одной причине – боялись жертв среди окрестного мирного населения и воплей мировой общественности о том, что коварные русские бомбят школы, где мирные дети мирно учат арифметику и основы толерантности.
Мы поднялись на третий этаж, и меня провели в просторный кабинет, где царила своеобразная эклектическая роскошь. Там были дорогие ковры, дорогая мебель, дорогая видеотехника, дорогая военная рация. И дорогой комендант Джеллуд Галик – невысокий плотный усатый мужчина, с короткой стрижкой, умным лицом хорька, высматривающего, чего бы и где откусить. Он меньше всего походил на идейного моджахеда. По виду – типичный кадровый военный, где-то пятидесяти годков возрастом.
Он оценивающе оглядел меня с головы до ног.
Я представился:
– Группа «Возмездие», подчиненная Совету разведки. Здесь по заданию.
И положил перед ним на стол бумагу с арабской вязью, где по всей форме и со всеми подписями были расписаны наши полномочия и состав группы. Комендант покачал головой. Почмокал. Нахмурился. И заорал что есть мочи:
– Салават!
Я напрягся.
Забежал, поклонившись, адъютант – в тщательно выглаженном камуфляже, одетый по уставу, чисто выбритый.
– Плов! Чай!
От сердца отлегло – меня приняли за своего.
Вскоре Салават принес на подносе большую тарелку плова, чай в пузатом чайнике, сладости. И мы, расположившись по-европейски за столом с серебряными столовыми приборами, предались трапезе, без которой невозможен добрый разговор.
– Мы уважаем почтенного Юнуса, – произнес комендант имя руководителя Совета разведки. – Мы уважаем его верных моджахедов, которые вынуждены биться с врагом не лицом к лицу, а разить его героически в спину.
Комплимент был двусмысленный. Похоже, комендант разведку не любил.
Мы подняли пиалы, как рюмки, обменялись приторными любезностями.
По возрасту и по замашкам, похоже, этот человек был одним из иракских военных. В 2003 году под надуманным предлогом США вторглись в Ирак, объявив начало операции «Иракская свобода». Война шла ни шатко ни валко до той поры, пока иракские генералы просто не продали американцам за тридцать сребренников своего вождя Саддама Хусейна. Но часть военных не приняла поражения, позора и решила отыграться, став боевым ядром Халифата. Сейчас многих иракских военных специалистов отодвинули в сторону оголтелые фанатики, но за военные вопросы отвечали они, выпускники советских военных вузов и американских училищ. Мне в какой-то мере было жалко этих людей. Из принципиальных соображений они подписались на жестокие игры, не понимая, что играют с шулерами и в конечном итоге пляшут под дудку так ненавидимого ими Дяди Сэма.
– Ты европеец… Наемник? – спросил комендант, внимательно оглядывая меня.
– Да. Но я разделяю цели Халифата.
– Мусульманин?
– Пока нет.
– Ничего, – усмехнулся комендант. – У тебя все впереди.
– Наверное, – согласился я. – Вообще я искренне считаю, что этой планете нужен порядок. Который не даст ни одна сила, кроме ислама. Я работаю на будущее.
– Точно, – произнес комендант как-то казенно, без особой уверенности. – Так и будет. Рано или поздно. Потому что Пророком завещано унаследовать его потомкам этот мир.
Мне показалось, что это разочарованный человек. Но никогда даже не намекнет на это.
– Какие у вас планы? – наконец взял он быка за рога.
– Самые смелые, – улыбнулся я, демонстрируя, что обсуждать задание спецгруппы не входит в его компетенцию.
– Вы будете действовать на территории моей ответственности?
– Вряд ли. Мы уйдем дальше. Когда получим на это разрешение.
– Но пока вы у нас, – задумчиво произнес комендант. – Я выдам вам пропуска на передвижение по городу и окрестностям. Сколько вас человек?
– Пять, считая меня.
– И одна машина?
– Да.
– Вот продуктовые накладные, – он подошел к сейфу и начал извлекать оттуда бумаги. – Вот пропуска на каждого. Вот купон на горючее… Где вы собираетесь встать на постой?
– Пока не решили. Есть здесь постоялые дворы, отели?
– Есть. И некоторые даже работают. Но вам там делать нечего. В городе много пустующих домов. Выделю один из них.
– Не хотелось бы злоупотреблять вашим радушием.
– Я все-таки рекомендую воспользоваться им.
Что ж, понятно, он хочет держать нас под присмотром. Вооруженная группа, пусть немногочисленная, но, судя по всему, достаточно квалифицированная, да еще статус подтвержден весомыми документами. Нет повода ставить ее под стволы и тащить на виселицу. Но есть основания – самые серьезные – держать под плотным контролем.
В результате комендант дал мне ворох бумажек. Ну что ж, можно поздравить себя – мы перешли на полное содержание Халифата.
Выделенный нам сопровождающий – тот самый Салават, угощавший нас пловом, – ехал перед нами на своем мятом ярко-красном «Фольксвагене Гольфе», экспроприированном у врагов Халифата. Привел он нас к утопающей в зелени просторной вилле, вполне приличной, с европейскими дизайнерскими интерьерами и хорошо сохранившейся современной мебелью. Пограбили ее совсем немного, а потом приберегли для важных гостей.
– Чей дом? – спросил я.
– Помощника мэра, – ответил Салават, зажигая свет и жестом приглашая нас с порога в просторную залу. – Мы его повесили за коррупцию. Теперь все, что он награбил у честных мусульман, принадлежит слугам Пророка.
– И это ведь правильно, – кивнул я.
– Это справедливо, – поддакнул Бек.
Наконец мы остались одни.
– Обустраиваемся, воины, – велел я.
Мы расположились с комфортом, благо, в доме было полно спален и помещений, заставленных уютными диванами.
Электричество в доме было. Из крана с приличным напором текла вода. А когда хозяйственный Утес разобрался с водонагревателем в подвале, мы смогли воспользоваться шикарной ванной-джакузи. Есть же рай на земле… Прямо рядом с адом.
Мы привели себя в порядок. Потом поужинали – к нашему удовольствию холодильник был наполнен всякой снедью. Князь объявил, что устал, и завалился дрыхнуть. Бек читал какую-то арабскую книгу духовного содержания. А Рад с Утесом принялись за проверку помещений.
Моджахеды не чужды технического прогресса, поэтому тут вполне могли быть средства наблюдения и контроля, так что обсуждать дела в помещениях не рекомендовалось. И переходить на какие-либо языки, кроме английского и арабского, тоже. Вырвавшееся ненароком «мать вашу» вполне могло погубить нашу экспедицию.
