– Война – это цепь случайностей. Часто неприятных.
– Наша задача свести их к минимуму, – сухо отметил полковник.
«Джип» доставил гостя в штабной корпус. Из окна просторного кабинета на втором этаже открывался отличный вид на все летное поле.
Молчаливые сирийские военнослужащие принесли чай, сладости, поставили на журнальный столик графин с коричневой жидкостью, по виду напоминавшей коньяк. Ни есть, ни пить Шабанову не хотелось, но зеленый чай он пригубил.
Голова у генерала болела, и воздуха не хватало. Нервотрепка, перелет. Но главное – ожидание. И мысль – как бы не свалиться на последнем рывке. Вертолет вез ценный груз. Спецназовцы, летчики, сама машина «Ми-8» – все это не стоило ничего по сравнению с гнусным басмачом Песчаным Львом. То, что в его голове, было бесценно. Шальная очередь, засевший со «Стингером» дикарь, неисправность двигателя, да просто сердечный приступ у эмира – и все усилия насмарку. Это полковник Лукьянов свято убежден в том, что в мире все просчитывается и планируется. А Шабанов по опыту знал, какие порой дикие случайности подкидывает служивым война. Но сделать он ничего не мог, кроме как молиться…
– Борт на посадку заходит, – зайдя в кабинет, доложил полковник.
Генерал подошел к окну и уставился в бледно-синее, без единого облачка, небо. Над полем пронеслись истребители «Су-27» – это самолеты сопровождения. Потом возникла черная точка.
Постепенно точка увеличивалась в размерах, приобретая так хорошо знакомые в мире очертания самого массового и надежного воздушного извозчика «Ми-8».
Вертолет приземлился на краю летного поля. Лопасти еще вращались некоторое время, но, в конце концов, натруженно опали. К вертолету подкатили тентованный грузовик «ГАЗ-66» и фургончик «УАЗ-969» с красным крестом на боку, в народе именуемый «таблеткой».
Дверь вертолета открылась. Из салона начали выпрыгивать разношерстно одетые фигуры – кто в камуфляже, кто в каких-то обносках.
Генерал взял лежавший на столе бинокль. Навел резкость. И удовлетворенно крякнул – он узнал своих спецов. Их было пятеро. Все живы!
Потом из салона вытащили тело, погрузили на носилки. «Песчаный Лев? Живой ли?» – тревожно екнуло в груди у генерала. И, будто прочитав его мысли, полковник Лукьянов по-казенному четко высек:
– Объект здоров. Просто с тактическими целями временно приведен в состояние беспамятства.
Вскоре машины исчезли с поля.
– Где будут работать с объектом? – спросил Шабанов.
– В медицинском пункте специально оборудован кабинет, – сообщил координатор. – По моему требованию там предусмотрены все необходимые средства и аппаратура для поддержания здоровья объекта в процессе интенсивного допроса.
«Шпарит как по писаному», – с восхищением подумал Шабанов и осведомился:
– Где медпункт?
– Здесь недалеко. Метров триста в глубь территории.
– Ну, пойдем, пройдемся, полковник.
Они вышли из штабного здания. На некотором удалении за ними следовали трое вооруженных до предела русских морпехов, походивших в их боевой экипировке «Ратник» на бойцов космодесанта из фантастических фильмов.
Дергать «потрошителей» лишний раз генерал не собирался – пусть ребята работают. Профессия у них сложная, нервная. И под горячую руку лучше к ним не лезть. Но присутствовать рядом – нелишне. Мало ли какие вопросы возникнут.
Медпункт представлял собой длинное невзрачное двухэтажное здание из серых бетонных блоков, испещренных пулями и осколками. Перед ним был палисадник с кустами и цветами. У главного входа стояли лавочки. На них устроились моджахеды – в немыслимых обносках, небритые, настороженно озирающиеся.
Шабанов направился к ним. И громогласно пророкотал:
– Ну, привет, чудо-богатыри!…
Глава 36
Рокочущий двигатель наконец замолк. И только тогда я охватил сознанием простую мысль из двух слов – мы дошли.
Я приподнялся с сиденья. И похлопал ладонью по металлической стенке, мысленно благодаря вертушку, которая вывезла нас из ада, несмотря на то, что около ущелья при заходе на посадку для дозаправки нас встретили пулеметные очереди, пули пробили корпус и впились в двигатель. Но вертушка вынесла нас, как волшебный Конек-Горбунок, из самого пекла. И теперь получила возможность немного отдохнуть, заправиться. Добрые люди законопатят пулевые пробоины, переберут закашлявший двигатель. А потом «восьмерка» снова уйдет в полет – к черту в пасть. Спецназ с огромным уважением всегда относился и к этим машинам, и к их отчаянным, готовым творить чудеса экипажам.
На летном поле была суета. Понаехали машины, закрутились люди, говорившие все по-русски – земляки! Деловитый капитан объявил, что нас сейчас отвезут в расположение части, где мы сдадим оружие и обустроимся, а потом в штаб.
– Не мельтеши, капитан, – махнул я рукой. – Наш трофей я без присмотра не оставлю.
– Есть, кому присмотреть, – кивнул капитан в сторону здоровенных морпехов в бронежилетах, касках, защитных масках. – Вы свое дело сделали.
– А это уже мне определять, когда оно сделано, – отрезал я. – Будешь спорить?
– Тогда давайте в грузовик.
Я кивнул своим ребятам. Все триумфы, праздничные столы и стопари водки за успех откладываются на неопределенное время. Еще ничего не закончено. Мы взяли хороший разбег. Но сейчас все зависит от того, что скажет Песчаный Лев.
В результате эмира взяли в оборот «потрошители», колдуя над ним в недрах медпункта. Утес расположился на стуле в коридоре. А мы вчетвером, сидя на лавочках, присматривали невзначай за окном второго этажа, где мучили пленного. Звуков оттуда не доносилось – мощный стеклопакет гасил их.
Я откинулся на деревянной спинке лавочки. С этого места была видна значительная часть выдержавшего осаду аэродрома. Вставшие на вечный прикол сирийские «МиГ-21» и зеленые вертолеты «Ми-8» были продырявлены пулями как дуршлаг. Вдоль края взлетного поля тянулись длинные каменные сооружения, напоминающие старинные крепости с башнями, – их понастроили во время осады, чтобы отбивать атаки врага. Да, горячие здесь были деньки. Сирийцы называют аэродром Кейрас своим Сталинградом. Конечно, масштабы не те, но сила воинского духа внушает уважение.
Я прикрыл глаза. И такая вялость навалилась на меня. Не ощущалось никакой радости победы. Потому что победы еще не было. Мы просто поднялись на одну ступеньку к ней, но нам предстоит еще минимум один прыжок.
На миг я будто выпал в другое пространство и отключился от внешнего мира. Очнулся, когда меня толкнул в бок Князь. Открыв глаза, я увидел идущего к нам по бетонной дорожке генерала Шабанова.
Как всегда солидный, здоровенный, с отличной выправкой строевого офицера, на губах обычная ироничная улыбка видавшего виды философа. На его камуфляже знаков различия не было.
