Ах! долго я забыть не мог
Две ножки... Грустный, охладелый,
Я все их помню, и во сне
Они тревожат сердце мне.
«Они тревожат сердце мне...» – прошептал, откинувшись на спинку дивана. Выходит, ножки Лагутиной тревожат его сердце! Но почему?!
Глава 8
Полковник Подушкин, или Балерина инкогнито
Лагутина явилась утром в класс, не подозревая о том, что происходит в душе Олега Гречихина. Да даже если бы и подозревала, вряд ли придала бы этому большое значение. Ее волновало совсем другое. Первым уроком значилась НВП. А значит, полковник Подушкин, новые насмешки и новые муки.
Подушкин выглядел молодцом. Подтянутый, гладковыбритый, с коротким ежиком седых волос, пахнущий одеколоном и торжественный.
На этот раз он вместо подвала, где располагался кабинет НВП, приказал ребятам идти в спортзал.
В спортзале уже выстроились «бэшки» и бегал вдоль строя физкультурник Тарзан. Как его звали на самом деле? Тарас Александрович. Попробуйте произнести быстро:
«Тарсаныч». Дальше объяснять не надо...
Итак, 10-й «А» в сопровождении полковника Подушкина ввалился в спортзал и привычно построился. Лагутина замешкалась, она не знала, где должна стоять. Подушкин самолично вклинил ее между Петровой и Войтко.
Затем, убедившись в том, что его подопечные построены, Подушкин рявкнул:
– Ррравняйсь! Смирррна!
Лагутина покосилась на одноклассников и замерла, подражая им.
С Подушкиным она уже успела познакомиться, а Тарзана видела чуть ли не впервые. Дело в том, что она была освобождена от физкультуры из-за травмы. Врачи рекомендовали избегать чрезмерных нагрузок, особенно прыжков и бега.
Она слышала, как девчонки посмеиваются над физкультурником. Мол, у него такой вид, будто он все время с похмелья. У девчонок раньше физкультуру вела другая учительница, но она ушла в декретный отпуск, так что Тарзан теперь вел уроки и у парней, и у девчонок.
До сегодняшнего дня Лагутину мало интересовали все эти перестановки.
Она задумалась и, услышав, как Подушкин выкрикнул ее фамилию, вздрогнула.
– Лагутина! Как стоишь!
По рядам пробежал смешок. Света уставилась на полковника непонимающе. Как она должна стоять? Кажется, стоит не хуже других. Войтко слегка толкнула ее локтем, показав взглядом на ноги:
– Пятки вместе, носки врозь, – прошептала.
Света исправилась.
Подушкин крякнул и разразился прочувствованной речью, из которой Света едва поняла половину. Речь полковника изобиловала такими махровыми выражениями и словами, которые человек, не будучи военным, воспринять не в состоянии.
«Товарищи учащиеся, за истекший период вашего обучения в стенах средней школы за номером...» – так начал полковник. Далее он пустился в воспоминания, перечислял проведенные мероприятия, успехи и достижения «товарищей учащихся» на поприще «освоения предмета начальной военной подготовки». А также о важности данного предмета для дальнейшей жизни, потому как «враг не дремлет». И так далее, и тому подобное: «патриотическое воспитание молодежи как основополагающий фактор воспитания вообще». Там было еще что-то о «стратегической и военной мощи» и об «укреплении обороноспособности государства», о «нерушимости наших границ». Да много чего было в этой речи старого служаки. Света даже не старалась вникнуть. Она была рада тому, что ее не заставляют разбирать автомат. Стояла, вытянувшись по струнке, и ждала окончания экзекуции.
Не тут-то было. Полковник завершил речь каким-то бравурным пассажем. Во всяком случае, так показалось Свете. После чего скомандовал:
– Правое плечо впере-од!
Света снова замешкалась. Но Войтко вовремя ее повернула.
– Шагом арш!
Две шеренги десятиклассников, громко топая и размахивая руками, двинулись в обход спортзала. Света не умела топать, но она очень старалась. Однако она снова чем-то не угодила Подушкину.
– Лагутина! Печатай шаг! Ты не на танцах!
Оба класса грохнули.
– Отставить! – выкрикнул Подушкин. – Ррразговорчики в строю! Левой, левой! Раз, два, три! Как в первом классе!
Света старалась идти в ногу со всеми, но ее страшно смущал пристальный взгляд Подушкина.
– Лагутина! Выйди из строя!
Она послушно отступила в сторону, оказавшись в центре зала рядом с Тарзаном и полковником.
– На месте сто-ой! Раз, два! – скомандовал Подушкин. Десятиклассники последний раз топнули и остановились.
– Нале-во!
Теперь две шеренги стояли лицом к центру, то есть к Лагутиной.
– Лагутина, ты что! Маршировать не умеешь? – напустился на нее Подушкин. Света стояла молча, она не знала, как надо отвечать полковнику.
– Что за балетная походочка?! – возмутился Подушкин. Света вздрогнула, но снова промолчала.
– Видела бы ты себя со стороны! – не унимался Подушкин. Он, видимо, был так возмущен, что даже позволил себе показать, как именно выглядит Лагутина со стороны. Полковник расставил руки, повернул голову чуть набок, и, поднявшись на носки, сделал несколько шагов. Смотрелся он комично. Вокруг засмеялись, даже Тарзан усмехнулся. Смеялись над Подушкиным, но Света приняла все на свой счет. И она не выдержала. Всхлипнув, сорвалась с места и бросилась вон из зала.
Шеренга десятиклассников заволновалась. Кто-то присвистнул, кто-то нарушил строй. Заговорили разом, послышались смех, шушуканье, взволнованные восклицания. Янка Рыбина заливисто захохотала. Костик Марушкин попытался выполнить то ли батман, то ли фуэте.
– Дурак! – коротко бросила Наташа Войтко и, не спрашивая разрешения, последовала за Лагутиной. Следом побежала Пацура. Тарзан спохватился и дунул в свисток. Но на него не обратили внимания.
– Прекратить! – взревел Подушкин. – Войтко! Немедленно встань в строй!
Наташа даже не оглянулась. Пацура бросилась было назад, заметалась, потом обреченно махнула рукой и выскочила следом за подругой.
Три товарища откровенно потешались над полковником.
– Ты смотри, наш-то побагровел весь! – заметил Абакумов.
– Да, – согласился Егор, – сорвали важное мероприятие. И кто! Отличница и новенькая! А еще на нас орут!
– Предлагаю сплясать танец маленьких лебедей, – тут же нашелся Абакумов.
Тарзан свистел не переставая. Подушкин метал громы и молнии. Восстановить дисциплину не удавалось.
– Товарищ полковник, а можно мне выйти? – канючила Соня Шапиро. – Пожалуйста, живот схватило! Ой, ой, не могу! – Она скрючилась и даже побледнела.
– Сонечка, что с тобой?! – кинулась к ней Дашка. – Товарищ полковник, отпустите же Шапиро, ей же плохо! – потребовала она. – Я ее провожу. Пойдем, Сонечка...
