Много песен сложено эльфами о Нирнаэт Арноэдиад, во многих преданиях говорится об этой битве, битве Бессчетных слез, в которой пал Фингон и увял цвет эльдар. Жизни человеческой не хватит переслушать их все
[36]. Но ныне будет поведано лишь о том, что случилось с Хурином, сыном Галдора, владыкой Дор-ломина, после того, как близ потока Ривиль взяли его в плен живым по приказу Моргота и приволокли в Ангбанд.
Хурина привели к Морготу, ибо тот вызнал колдовством и через лазутчиков, что Хурин в дружбе с королем Гондолина. Моргот пытался запугать Хурина своим ужасным взглядом. Но Хурин еще не ведал страха, и отвечал Морготу с дерзостью. И Моргот велел заковать его в цепи и подвергнуть медленной пытке. Но вскоре он явился к Хурину и предложил, на выбор, либо отпустить его на все четыре стороны, либо облечь его высшей властью и чином верховного военачальника Ангбанда, если только он, Хурин, выдаст, где находится крепость Тургона, и все, что ведомо ему из замыслов короля. Но Хурин Стойкий лишь посмеялся над ним и ответил так:
– Ты слепец, Моргот Бауглир, и навек останешься слеп, ибо видишь лишь тьму. Неведомо тебе, что имеет власть над душами людей, а если бы ты и знал, не в твоей власти дать нам то, чего мы ищем. И лишь глупец верит посулам Моргота. Ты возьмешь плату, и не сдержишь обещаний. Расскажи я тебе то, о чем ты спрашиваешь, – лишь смерть будет мне наградой.
Тогда Моргот расхохотался и сказал:
– О, ты еще будешь молить меня о смерти, словно о даре!
Он отвел Хурина к Хауд-эн-Нирнаэту. Этот курган тогда был только что возведен, и над ним висел тяжелый смрад мертвечины. Моргот поставил Хурина на вершине кургана и велел взглянуть в сторону Хитлума и подумать о жене, о сыне и всех своих родичах.
– Ведь теперь это моя земля, и родичам твоим остается уповать лишь на мою милость.
– Ты не ведаешь милости, – ответил Хурин. – Но до Тургона тебе через моих родичей не добраться – они не знают его тайн.
Тогда гнев обуял Моргота, и он сказал:
– Зато я доберусь до тебя и твоего проклятого рода, и воля моя сломит вас всех, будь вы хоть стальными!
И он поднял длинный меч, лежавший под ногами, и на глазах у Хурина сломал его. Осколок отлетел и вонзился Хурину в лицо, но тот не шелохнулся. Тогда Моргот простер могучую длань в сторону Дор-ломина и проклял Хурина, и Морвен, и их отпрысков, сказав так:
– Смотри! Тень моей мысли отныне лежит на них, куда бы они ни скрылись, и даже на краю света моя ненависть настигнет их.
– Пустые слова! – возразил Хурин. – Ты не можешь видеть их и не можешь управлять ими издалека – пока ты в этом обличье и стремишься править на земле, как зримый владыка, тебе это не под силу.
– Глупец! – воскликнул Моргот. – Глупец, последний средь людей, последнего из говорящих народов! Видел ли ты валар? Ведома ли тебе мощь Манве и Барды? Знаешь ли ты, как глубоко проницает их мысль? А может, надеешься, что они подумают о тебе и смогут защитить тебя издалека?
– Не знаю, – ответил Хурин. – Может быть, и смогут, если есть на то их воля. Ибо Верховный Король не будет повержен, доколе стоит Арда.
– Ты сказал! – подхватил Моргот. – Верховный Король – это я, Мелькор, первый и могущественнейший из валар, кто был до начала Арды и создал ее. Тень моего замысла лежит на Арде, и все, что в ней, склоняется на мою сторону, медленно, но верно. И над всеми, кого ты любишь, нависнет, подобно грозовой туче Рока, моя мысль, и низвергнет их в тяжкую тьму отчаяния. Всюду, куда они ни явятся, пробудится зло. Что они ни скажут – речи их принесут дурные плоды, что они ни сделают – все обернется против них. И умрут они без надежды, проклиная и жизнь, и смерть.
Но Хурин ответил:
– Ты забываешь, с кем говоришь. Наши отцы слышали это от тебя давным-давно. Но мы избежали твоей тени. А теперь – теперь мы знаем тебя, ибо мы видели лица тех, кто зрел Свет, и внимали голосу беседовавших с Манве. Ты был до Арды, но и другие тоже, и не ты ее создал. И ты – не самый могучий: ведь ты растратил свою мощь на себя, расточил ее в своей пустоте. Теперь ты всего лишь беглый раб валар – и не уйти тебе от их цепей!
– Да, ты выучил свои уроки назубок, – сказал Моргот. – Но чем тебе поможет эта ребячья мудрость? Смотри, твои учителя все разбежались.
И ответил Хурин:
– Вот что скажу я тебе напоследок, раб Моргот, – и это я знаю не от эльдар, ибо мудрость эта вложена мне в душу в сей час. Пусть даже и Арда, и Менель покорятся твоему владычеству – над людьми ты не властен, и не будешь властен. Ибо ты не сможешь преследовать тех, кто не покорится тебе, за пределами Кругов Мира.
– Да, я не стану преследовать их за пределами Кругов Мира, – ответил Моргот. – Не стану, ибо за пределами Кругов Мира – Ничто. Но в Кругах Мира им не скрыться от меня, пока они не уйдут в Ничто.
– Ты лжешь, – сказал Хурин.
– Вот увидишь – и признаешь, что я не лгу, – сказал Моргот.
И он вернулся с Хурином в Ангбанд и приковал его чарами к каменному сиденью на вершине Тангородрима, откуда были видны Хитлум на западе и земли Белерианда на юге. И Моргот встал рядом и снова проклял Хурина, и наложил на него заклятье, так что Хурин не мог ни уйти, ни умереть, пока сам Моргот не освободит его.
– Сиди здесь, – сказал Моргот, – и смотри на земли, где горе и отчаяние поразят тех, кого ты отдал мне во власть. Ибо ты осмелился смеяться надо мной, ты усомнился в могуществе Мелькора, Владыки судеб Арды. Отныне моими глазами будешь ты видеть, моими ушами будешь ты слышать, и ничто не укроется от тебя.
Турин покидает родной дом
В Бретиль вернулись лишь трое – они шли через Таур-ну-Фуин, и страшен был их путь. Глоредель, дочь Хадора, узнав о гибели Халдира, умерла от горя.
В Дор-ломин не пришло никаких вестей. Риан, жена Хуора, потеряла рассудок и бежала в глушь, но Серые эльфы с холмов Митрима приютили ее, и когда у нее родился сын, Туор, они взяли на себя заботу о ребенке. А сама Риан пришла к Хауд-эн-Нирнаэту, легла ничком и умерла.
Морвен Эледвен осталась в Хитлуме и страдала молча. Ее сыну Турину шел всего лишь девятый год, и Морвен ждала еще одного ребенка. Тяжкой была ее жизнь. Хитлум наводнили истерлинги. Они жестоко преследовали людей дома Хадора, отнимали у них последнее добро и обращали их в рабство. Всех людей Хурина, кто был годен хоть к какой-то работе, угнали в плен, даже подростков, а стариков перебили или выгнали в глушь умирать от голода. Но посягнуть на владычицу Дор-ломина или выжить ее из дома истерлинги пока еще не смели: среди них разнесся слух, будто она – страшная ведьма, и водит дружбу с белыми демонами – так истерлинги звали эльфов. Истерлинги ненавидели этот народ, но боялись его еще больше
[37]. Из-за этого они старались держаться подальше от гор – в горах, особенно на юге, нашло убежище немало эльдар. Так что истерлинги, разорив и разграбив южные земли, отступили на север. А дом Хурина был на юго-востоке Дор-ломина, вблизи гор, – Нен-Лалайт брал начало в источнике у подножия горы Амон-Дартир, на отрог которой взбиралась крутая тропа. Этой тропой отважный путник мог перевалить через Эред-Ветрин и выйти в Белерианд, к истокам Глитуи. Ни истерлинги, ни сам Моргот не ведали еще об этой тропе, ибо весь тот край был недоступен Морготу, пока стоял дом Финголфина, и никто из прислужников Врага не бывал в тех местах. Моргот был уверен, что Эред-Ветрин станет неприступной преградой и для беженцев с севера, и для подмоги с юга – для тех, кто не наделен крыльями, через Эред-Ветрин и в самом деле не было другой дороги от топей Серех до прохода в Невраст далеко на западе.
