— Просекаю. — Лелька махнула рукой. — С тобой спорить все равно невозможно. Я тебе слово, ты мне десять.
— Вот и прекрасно. — Инна вскочила со стула и стремглав понеслась в прихожую. Эта женщина-метеор все делала быстро. — Поехали на работу, день уже в разгаре. Когда у вас ближайшая тренировка?
— Завтра в семь, в парке напротив.
— Прекрасно. Я приеду. Давай, подруга, до скорого. И не дрейфь ты! Все хорошо будет.
Ее убежденности Лелька отнюдь не разделяла, однако спорить с Инессой Перцевой, когда та что-то вбила в свою журналистскую голову, было абсолютно невозможно. Тяжело вздохнув, Лелька покорилась судьбе, надеясь, что вторничная тренировка по какой-то причине отменится сама собой.
Однако Дмитрий позвонил во вторник днем, чтобы подтвердить вечерние «явки-пароли». Она уже хотела соврать, что у нее изменились планы, но вспомнила, с каким нетерпением ждет нового занятия Максим, как он увлеченно рассказывает об успехах Цезаря, вздохнула и пообещала, что они придут в парк без опоздания.
Ровно в семь, одевшись потеплее, они стояли у входа в парк. Обещавшая приехать Инна, естественно, опаздывала. На Лелькиной памяти она еще ни разу никуда не пришла вовремя.
Парк представлял собой благоустроенную зеленую зону с фонарями вдоль выложенных тротуарной плиткой дорожек. Летом тут было полно скамеек, на которых отдыхали бабушки и мамочки с колясками, однако на зиму скамейки увозили на хранение, поэтому по вечерам парк был довольно безлюден.
Здесь охотно гуляли собачники, и сейчас Лелька с радостью насчитала минимум трех владельцев собак. Здоровенный «немец» бегал неподалеку, пристегнутый к длинному поводку пудель увлеченно обшаривал кусты, и в конце парка мелькал белый в черных пятнах пес, довольно крупный и лохматый.
Повертев головой и убедившись, что они не одни, Лелька немного успокоилась. Дмитрий появился откуда-то из-за спины. Его негромкое «здравствуйте» заставило ее подпрыгнуть.
— Вы чего подкрадываетесь?! — накинулась она на кинолога, смотрящего на нее с усмешкой.
— У вас проблемы с нервной системой? — осведомился он. — Я не подкрадываюсь. Я просто подошел и поздоровался, никак не ожидая подобной реакции. Привет, Максим.
— Здравствуйте. — Максим прямо светился от радости. Лелька видела, что растущему без мужского влияния сыну кинолог очень нравится. Юноша смотрел на него с жадным вниманием и чуть ли не благоговением. — Он ходит рядом, честное слово! Конечно, иногда не слушается, но я все делаю так, как вы велели. Вы посмотрите, да? А какую команду мы сегодня будем учить?
— Погоди, не части. — Дмитрий широко и открыто улыбнулся, и Лелька подумала, что так улыбаться могут только хорошие люди. Во время улыбки лучики морщинок разбегались у него от глаз, пуская тонкие стрелы к вискам. У него были крепкие зубы, очень белые. Лелька давно уже не видела ни у кого таких ярко-белых зубов. Просто голливудский оскал, а не улыбка! — Сейчас ты мне все покажешь, а потом мы будем учить команду «сидеть».
— А он ее знает. — Максим был страшно горд талантами своей собаки.
— Ну, тогда мы ее тоже повторим, а учить будем команду «стоять», — покладисто согласился кинолог. Цезарь тем временем деловито отошел в сторону и начал сосредоточенно рыться в засыпанной снегом клумбе. Отыскав в ней что-то, он судорожно заработал лапами, разгребая снег, а затем, выкопав большое, замерзшее, начавшее чернеть яблоко, ритмично заработал челюстями.
— Фу. — Реакция кинолога была стремительной. Дернув собаку за поводок, он подтащил ее к себе, стукнул по морде и, скинув перчатку, длинными пальцами залез в собачью пасть, чтобы достать злосчастное яблоко. Лелька опять вспомнила Иннину маму, выцарапывающую окурок из ротика внучки.
— А что, ему яблоки нельзя? — тревожно спросил Максим. — Он их очень любит.
— Дело не в яблоках, покупайте их ему, раз он ест. Нормальное лакомство, ничем не хуже других, — пояснил Дмитрий, закидывая добытый из пасти трофей далеко в кусты. — Но ни в коем случае не позволяй своей собаке подбирать что-то с земли. Вы про догхантеров слышали?
— Нет, а кто это? — спросила Лелька.
— Охотники на собак. Активизировались в последнее время сильно. Раскидывают отраву по городу, в основном в парках, скверах, на выгулочных площадках. Собаки десятками погибают.
— Зачем? — Максим блестящими от жалости глазами смотрел на кинолога.
— Говорят, что так они защищают людей от бродячих животных. Вот только метод этот достаточно негуманный, во-первых, и много хозяйских собак гибнет, во-вторых.
— Но это же жестокое обращение с животными! — Голос Максима дрожал.
— Несомненно. Но их надо поймать, а потом еще злой умысел доказать. Даже хозяева погибших собак заявлений в полицию, как правило, не пишут. Не хотят связываться. Раньше их поменьше было, а сейчас какой-то новый лидер у них появился, что ли. Объединяет молодняк на борьбу с собаками, отравой снабжает. Просто повальное бедствие стало. Так что, парень, еще раз тебе говорю, вне дома не давай ему ничего есть. С земли особенно.
В Лельку вселился какой-то бес. Умом она понимала, что нужно молчать, тем более что Инка куда-то запропастилась, но сдержать себя не могла. Не варежки же вязаные себе в рот запихивать. На глазах у изумленной публики.
— А вам собак, выходит, жалко, которых убивают? — спросила она с нехорошим прищуром.
— А вам нет? — вопросом на вопрос ответил кинолог.
— Мне жалко, несомненно. Я не вивисектор. Но мне людей жалко гораздо больше.
— Каких людей? Которые, по утверждению дохгхантеров, становятся жертвами бродячих собак? Так я таких, смею вам заметить, не встречал. Когда идешь мимо большой бесхозной собаки, нужно не приставать к ней, не размахивать палками, не орать и не бояться. Просто идти себе, как шел. И ничего не будет.
— Нет, мне жалко людей, которых убивают другие люди. Вы слышали, что на пустыре, где мы с вами гуляли в воскресенье, практически сразу после нашего ухода убили молодого парня? Очередного молодого парня, еще только-только начинающего жить.
— Да, знаю. — Голос кинолога зазвучал как-то глухо. Как говорят в театре, «в маску». — Вы были абсолютно правы, когда не хотели заниматься на Митинском пустыре. Нехорошее это место.
Лелька попробовала поймать его взгляд. Но тщетно. Кинолог смотрел куда-то в сторону. Вид у него был понурый и какой-то растерянный. Убитый, подобрала Лелька нужное слово.
— Почему собака так нервничала? — спросила она. Он, по-прежнему не глядя на нее, пожал плечами:
— Не знаю. Правда, не знаю. Может, чувствовала что-то. А может, у нее действительно что-то связано с этим местом.
— А вы собак давно тренируете?
— Ну, собаки у меня всю жизнь. Я с ними вырос, можно сказать. А кинологией занялся не так давно. Года три.
— А где вы работаете?
