– Неть.
Я впервые видела Ива таким настойчивым. Пришлось временно забыть о продолжении сна, еще раз протереть глаза и сосредоточиться.
– Показывай.
– Мотли.
И мы стали смотреть. На то, как над головой смешарика возникает светящаяся сфера, на то, как в ней медленно проявляется картинка, как уплотняются и обретают четкость объекты. И не книги, как нами ожидалось увидеть, а огромный полутемный зал (ведь это не библиотека?), невысокий полукруглый постамент в центре него, а на постаменте светящийся шар. Обретшее максимальную четкость изображение сфокусировалось именно на нем – на шаре. Белом, относительно обычном на вид, слабо светящимся на фоне темных стен.
– Что это?
– Талл.
Кристалл?
– И что?
– Бери.
Секунду или две я молчала, пытаясь интерпретировать сказанное смешариком слово. Он только что сказал «забери»? Или нет. Не мог он сказать «забери», наверное, он имел в виду что-то другое…
– Что?
Я казалась себе непроснувшейся и глупой, а потому молчала – ждала ответа. Его ждала и притихшая Тайра.
– Бери кри-талл.
– Забери кристалл?! Я тебя правильно поняла?
– Дя.
– Но… Зачем нам кристалл, Ив? Для чего? Он чужой вообще-то… как так просто «забери»?
– Бери. Ля на. С.
– Для вас? – сонливость тут же отступила. – Для вас – это для кого?
– Фу-рий.
Для фурий? Невероятно. Я сидела на кровати в темной комнате далекого мира, и происходящее казалось мне невероятным. Почему? Нет, вовсе не потому, что я вечная лягушка-путешественница, и «невероятно» – это часть моей натуры, а потому, что фурии отродясь ничего для себя не просили. Кроме корзины для сна и ягод на обед. Нет, честно, вообще никогда. Жили, приспосабливались, как умели, дружили с людьми, играли сами себе, ни на что не жаловались и никогда ни о чем не просили. А теперь фуриям что-то понадобилось. Впервые в жизни. И к этому нельзя было не прислушаться.
Но шар? Чужая вещь? Почти бесполезная, на мой взгляд, хотя откуда мне знать?
– Тай, ты знаешь, что это такое?
– Не уверена. У меня есть несколько догадок.
– Бери, – вновь повторил Ив, и по моей спине прошел холодок. Он трижды повторил эту просьбу с того момента, как появился в комнате, и, значит, не отступит. – Жалста.
Пожалуйста?
Я смотрела на него долго и тяжело, и не менее тяжело стало в этот момент в моем желудке. Кишечник сделался каменным, матрас под ягодицами неудобным, а комната вдруг стала тесной, чужой и душной.
– Зачем он тебе, Ив?
– Адо.
– И ты хочешь, чтобы я просто так взяла чужую вещь?
– Дя.
– Думаю, это кристалл Уду, – прошептала Тайра хрипло.
– И на кой ляд он фуриям? – мой взгляд переполз обратно на похожего на круглую тень в центре половика смешарика. – Зачем он вам, пояснишь?
– Аси. Ейка.
– Что он говорит? – удивилась Тайра. – Соси, пей-ка?
И умолкла, устыдившись прозвучавшего.
– Нет, – ответила я похоронным голосом, – он говорит «спроси Дрейка».
Спустя три минуты я все еще стояла у окна, сложив руки на груди. Думала.
Мда, без поллитра здесь не обойтись. Если фурия говорит «жалста», а потом «спроси Дрейка», придется действовать – возвращаться в Нордейл, выводить Начальника на разговор, посвящать в детали. А что делать?
Значит, будет еще один прыжок, будет наутро каша.
Я принялась натягивать тулу.
– Дин…
Когда я закончила и повернулась, позади меня стояла Тайра. Ее лицо при свете светильника Ирсы казалось бледным и встревоженным.
– Что?
– Когда будешь возвращаться, попроси, чтобы Правитель наполнил тебя энергией. Он может. А тебе пригодится.
– Хорошо.
Я закинула на плечо финальный лоскут ткани и застегнула брошку. Последним, что я запомнила до того, как закрыть глаза, была не менее встревоженная, нежели у Тайры, физиономия маленького Ива.
* * *
Не знаю, на что он смотрел с большим удивлением. На тулу? На мою покрытую платком голову? На серебряные кольца, на испещренную коричневатыми защитными рунами кожу ладоней?
Я едва удержалась от того, чтобы, подобно пятикласснице, застуканной за чтением шпаргалок с собственных конечностей, не сунуть руки под подол. Но выдержала. И многозначительную тишину, и любопытный, устремленный сначала на письмена, затем на собственное лицо, взгляд.
Дрейка я застала в ресторане. Ужинающим в одиночестве стейком, овощами и белым хлебом.
– Я так понимаю, ты здесь не для того, чтобы ко мне присоединиться?
– Нет, – и зачем-то невпопад добавила. – Привет.
– Привет.
Мягкие диваны, негромкая музыка, дальний столик. Хорошо, что в этот момент он оказался не в Реакторе – плакала бы по мне вновь озоновая сеть
[11]
Мне бы сразу перейти к делу, но я смотрела на сидящего рядом Дрейка и чувствовала, как сильно соскучилась по нему. Здесь пахло домом, пахло чем-то родным. Здесь было хорошо. Дрейк же, в свою очередь, смотрел на меня с застывшей в серо-голубых глазах улыбкой.
– Я так понимаю, у вас все хорошо? Развлекаетесь?
– Ну, в общем, да. Хорошо, – но не очень. – Скоро все закончится. Мы скоро уже вернемся…
– Я так и понял. А здесь ты, видимо, с каким-то важным вопросом? Раз… в такой одежде.
Он всегда улавливал важное без слов и, кажется, еще немножко издевался. Ну да, тулу в Нордейле могла смутить любого, даже самого раскрепощенного в своих взглядах на моду жителя. Не говоря уже про официантку, которая, так и не приблизившись к нашему столику, тут же удалилась.
– Да. Я здесь из-за Ива.
– Из-за кого?
– Смешарика.
– Угу, – это прозвучало обыденно. Мол, ко мне часто приходят со всякими странностями, в том числе и со смешариками. – Что не так?
– Все так. Просто у него есть вопрос. Важный.
– Говори.
Дрейк принялся резать стейк, и от того, как спокойно и умело двигались мужские руки, я на мгновение потеряла связующие звенья в голове, залюбовалась. Впрочем, как и всегда. Жаль, что я ненадолго, жаль, что не смогу поехать этим вечером к нам домой вместе.
– Он увидел во дворце на Архане какой-то шар.
– Так.
