– Стоит!
Ее затея действительно поражала воображение, и я была уверена, что Дрейк оценит и идею, и вложенный труд, и исполнение. А Клэр… Она делала не за оценку – просто любила творить, любила радовать.
– Ты съездишь со мной до кулинарного магазина?
– Я…
Вообще-то сегодня я собиралась убраться в подвале, чтобы перенести туда фурийский шар-портал.
– Ну, пожалуйста! Вместе выберем глазурь, ингредиенты для начинки. Ты столько раз обещала, что прокатишься со мной на «Нове», но так и не нашла времени, а я, между прочим, уже стала отличным водителем, хоть похвастаюсь.
– Я хотела…
– Ну, давай же! Выдели пару часиков. Смотри, какой отличный день стоит?
День действительно стоял отличный, и от вида озорной улыбки и умоляющих глаз я сдалась.
– Хорошо. Но мне бы до обеда вернуться, ладно? А то там столько нужно разгрести.
– Где?
– В подвале.
– Разгребешь! – легко махнула длинная тонкая рука не менее тонкой экономки. – А пока будешь разгребать, я приготовлю тебе пиццу с сыром лифраджо и уманскими томатами. Хочешь?
– Конечно, хочу! Спрашиваешь.
– Тогда едем!
* * *
Удивительно, какое количество ненужных вещей скапливается за пару месяцев, если вы владеете хотя бы одной комнатой, а уж если вы владеете домом и владеете им не пару месяцев, а пару лет, то просто парадоксально, сколько ненужных вещей может скопиться в подвале.
Новый шкафчик для кухни? Коробку в подвал – картон, пригодится. Новый фен? Коробку сохранить, чтобы в случае чего по гарантии… Новый чайник на кухню? Коробочку сложить и оставить, в ней же может быть инструкция. И кому, спрашивается, нужна инструкция для чайника, ведь там все просто? Нет-нет, ведь чайник-то необычный, с температурной шкалой и цветными лампочками, которые зажигаются тогда, когда вода достигает нужного градуса. Ну и что, что есть интернет, ну и что, что там можно почитать. Ведь это Клэр, ведь надо по старинке…
И это что касается коробочек.
А ведь еще есть газеты и журналы, которые когда-нибудь и зачем-нибудь обязательно пригодятся – вырезки, там, например, визуализированные доски желаний… По глянцевым страницам всегда можно отследить моду прошлых сезонов или перечитать бородатые анекдоты, да мало ли?..
А еще в подвал, если он сухой (а наш вполне себе сухой), можно уносить старые ненужные вещи: одежду, ставшие неинтересными смешарикам игрушки, пыльную обувь, старую, но все еще рабочую бытовую технику – не на помойку же в самом-то деле? В подвал можно стаскивать ведра, метлы, тряпки, складывать намозолившие глаз портьеры, которым нет места в шкафу наверху; заваливать стенные – такие пустые и привлекательные – полки канцелярской и хозяйственной мелочевкой. Все. Всегда. Пригодится.
Угу.
В связи со всем вышеперечисленным совсем не мудрено, что для того, чтобы перебрать и пересортировать все ненужное, вынести на улицу (восемь раз) и сложить в бак хлам, вымести, вымыть и отдраить каждый миллиметр давно неиспользуемого пространства, мне понадобилось – да-да! – несколько часов. И это с перерывом на обед.
Зато к шести часам вечера я привела фурий в аккуратное и вполне уютное помещение, где в центре комнаты стоял сооруженный из плотного картона и накрытый старой портьерой постамент, наверху которого, почти как в зале у Уду, красовался сияющий бледным светом шар.
На полу, чтобы было удобно сидеть, постелены мягкие коврики, углы выметены, старые игрушки сложены в ящики, вещи пересортированы, пространство оптимизировано.
– Ну все. Дверь будет постоянно открыта, можете проводить здесь столько времени, сколько хотите. Играйте, работайте, спите – в общем, сами решайте, что здесь делать. Только ешьте, пожалуйста, наверху.
Они смотрели на меня, как на любимого бога – с восторгом, обожанием и благодарностью, и от того, сколько нежности читалось в золотистых глазах, я улыбнулась и даже забыла о навалившейся, было, усталости.
– Это вам. Все. А я пошла в гости к Тайре. Она еще с утра звала.
«Па. Сиба», – слышалось вслед.
И это было самое искреннее «спасибо» из тех, что я когда-либо получала в свой адрес.
* * *
Я не знаю, кто поставил в ее саду старые потертые качели, но они пришлись здесь, среди увядающей, но все еще зеленой травы и двух раскидистых деревьев к месту. Позади забор, впереди небольшой, поросший сорняками пустырь, а дальше дом. Уютно. Прохладно снаружи, но тепло внутри. Золотистый прозрачный и хрусткий вечер позднего октября; на сидушки мы постелили газеты.
Не в первый раз уже я задавалась мыслью о том, какой он – человек, который проектировал улочки, дворики, сады и дома Нордейла? Все строения разные, все интересные, все оригинальные. Редко, когда встретишь дом, получив документы на владение которым, ты не прыгал бы до потолка от радости. Клумбы у стен, витые оградки, выгнутые спинки уличных фонарей, эти качели… Ведь кто-то же поставил в Тайрином саду качели? Как будто знал, что пригодятся. Как будто для нас. А ведь дом-то новый и сад нетоптаный.
И думала я не только об этом.
Так получилось, что та чаша, которую я однажды представила, лежа на кровати в родном мире, волею судьбы оказалась именно здесь, в Нордейле. А ведь могла бы случайно найтись в другом мире, ну, или хотя бы на другом уровне – например, где-нибудь на восьмом или пятнадцатом. В городе Дрентор-сити, Улларен или Трайбург. И тогда, наверное, я не встретила бы Дрейка. И Мака. Нет, Дрейка, наверное, встретила бы – все-таки Начальник, ему плевать на географию, – а вот Мака и весь отряд, находясь на пятнадцатом, точно нет. Там были бы другие лица, другие друзья, другие знакомые. Если были бы. Там мне достался бы другой дом и другая экономка – не Клэр, именно там жил бы сейчас кот Миша, и в ином подвале стоял бы теперь на постаменте бледный и могучий «шар-смешар».
Окажись чаша и знаменитый фонтан на пятнадцатом, все было бы иначе. Совсем все. И, вероятно, для того, чтобы «случайных случайностей» не происходило, за всеми совпадениями сверху следит кто-то добрый и справедливый – мне до сих пор хочется в это верить. Хочется, несмотря на то, что я понимаю: окажись я в Трайбурге, и любила бы, наверное, Трайбург – его витые улочки, его цветные домишки, его абрис на горизонте, его жителей.
Мы, люди, так устроены: только лишь находим что-то душевное, хорошее и родное, и тут же обнимаем это руками, прижимаем к сердцу и держимся мертвой хваткой. Не желаем сдвигаться с места, не желаем отпускать. Консерваторы. А вдруг оно уплывет? Вдруг новое будет хуже? Вдруг… Иногда мы боимся что-то менять, иногда просто не хотим менять хорошее на лучшее. Нас можно понять.
Кружка с горячим кофе приятно согревала пальцы; с темно-коричневой поверхности поднимался пар; пробивался сквозь ветки, трубы, провода и крыши оранжевый свет закатного солнца. К этому моменту я уже рассказала Тайре и о сегодняшней уборке в подвале, и о том, как сооружала из картона постамент, и зачем перенесла на него кристалл. Сидя на качелях и слушая скрип проржавевшей цепи о перекладину, мы успели и пофилософствовать, и погрустить, и снова воспрянуть духом: все к лучшему, и все правильно – так мы решили. Любому человеку хочется увидеть родной дом, так почему того же самого не хочется фуриям? А Уду использовал кристалл для куда худших целей, так что – аллилуйя – порадуемся.
