И вдруг…
Горло туннеля справа, который уже начал рушиться, перегораживает пленка, в ней мерцают звездочки застрявшей пыли. Но только что пленки не было.
Стеклотина!
Борис рассказывал, бывает вид стеклотин, что появляются в безвыходной ситуации. Если в такую прыгнуть, может сожрать или перенести в другое место. Шансы фифти-фифти.
Я рванул без раздумий.
Треугольник пола подо мной качнулся, как льдина на реке, потолок просел, чуть не стукнул по черепу.
Прыжок. Либо сожрет, либо…
Все стихло.
Я упал на сверток-плащ как на подушку безопасности.
С потолка падают капельки, где-то скребут гидрокрысы, на плитах оспины, царапины, трещинки, кое-где вместо плит прямоугольники черной пустоты, а то и вовсе угловатые бреши, через них можно пролезть в другие туннели.
Но пока этот коридор, как и соседи, от полного разрушения далек.
Я упал лицом в плащ, и меня накрыла агония. Душевные судороги, тоска по тому, чего не вернуть. Согнулся калачом, реву как мальчишка. Громко, навзрыд, не стесняясь, хотя и стесняться-то некого. Кажется, уже не поднимусь. Воля покинула, хочу устать, уснуть и не проснуться. Пусть, пока буду спать, из стен вылезут плитожуки и сожрут. Или утилитка проползет и заглотит…
«Друг», – шепот в мыслях.
Душа замерла. Не дышу…
Нос защекотало. Открываю глаза.
Смыш. Выбрался из кармана плаща. Носик пульсирует, принюхиваясь, тычет в мой нос, шевелятся усики, в черных жемчужинах отражение меня.
«Другу больно. Помочь другу…»
Соленая влага брызнула в горло, я чуть не захлебнулся.
Ладони обняли смыша, прижимаю к щеке, шерстку пропитывают слезы.
– Малыш… не бросай меня… У меня больше никого… Прошу, не бросай…
Держу его бережно, как свое сердце. Как держал когда-то отцовский кубик Рубика, лежа под дождем на рыхлой земле и колючих венках свежей могилы.
А смышь все обнюхивает щеку.
«Друг… Друг здесь…»
Сколько прошло, не знаю. Быть может, даже вздремнул. Лежу как мертвец, холодный, неподвижный, взгляд прикован к одной точке. Так никто и не убил. Ни рычунов, ни морозавра, ни волкоршуна…
Лишь комочек тепла в руках напоминает, что я жив.
Я шевельнулся. Душа как выжатый лимон, мне все равно, что со мной будет. Если сейчас стену пробьет очередная неведомая тварь, даже бровью не поведу.
Но я поднялся. Подбородок на груди, взгляд затерялся в хаотичном лабиринте царапин и щербин на древних плитах. Тело движется как у зомбака, на тормозном автопилоте. Но движется.
Затягиваю вокруг туловища ремень с ножнами, вес ножа чувствуется, как короткий меч.
Надеваю плащ. Подкладка еще хранит тепло Бориса.
Из кармана вынимаю торбу. Глажу ткань. Пристегиваю к поясу сбоку. Плазма возвращается за спину.
В ладони садится дробовик.
Смыш на плече. Я коснулся щекой мордочки. Прежде чем Борис погиб, зверек обменялся с ним образами, и возможно, в голове маленького друга остались воспоминания Бориса, его крупица…
Найду Колыбель. И выход из Руин найду. Обязательно. А если его нет – сделаю. Но из Руин выберусь!
– Обещаю, Боря. Выберусь.
«Друг», – отозвалось в разуме.
Я улыбнулся.
– Пойдем… Борис.
Смыш ободряюще пискнул.
Я повернулся к выходу в конце коридора. На лице ухмылка. Словно вызов. Может, судьбе, может, Арху…
Щелкнул затвор дробовика. Шаги понесли вперед.
Главное, выжить.
А зачем – узнаю за поворотом.
Октябрь 2015 г. – Март 2016 г.
