– А почему мы вообще должны ее убивать? – подал голос Астер. Он чуть склонился вперед, опираясь руками о стол, и вперил взгляд в Селину. И только в нее. Очевидно, за мою смерть отвечала именно она.
Девушка закатила мутные глаза, скривив тонкий сухой рот.
– Если ты испытываешь чувство вины, Астер, то постарайся не перекладывать его на других. Наша миссия важнее одной жизни.
Мне показалось, что я слышу скрип зубов. А глаза мужчины вдруг блеснули насыщенной желтизной.
– Отвечай на вопрос, Селина. И не забывайся…
Девушка презрительно фыркнула, но взгляд отвела. Остальные не вмешивались, молча наблюдая.
– Ее необходимо убить и закончить ритуал, – нехотя бросила она, презрительно добавив: – Хоть она больше и не дева.
Я вздрогнула от отвращения. Почему они позволяют себе так говорить обо мне? Да, я понимаю, что являюсь только жертвой для обряда, но все же? Ведь это грубо. Грязно…
– Иначе дух королевы драконов не освободится, – продолжала Селина уже спокойней. А я начала внимательнее прислушиваться. – И не вернется к своим костям.
У нее в руке появилась маленькая косточка, при виде которой что-то внутри меня задрожало. Больше всего на свете мне захотелось забрать эту косточку из проклятых бледных пальцев.
– Как только дух будет свободен, я создам дракона-лича, – вырвались слова с легким придыханием, – привязав разум королевы к ее останкам. Только тогда явится в этот мир новое существо. Мертвое, но живое. Наделенное всей магией, которой она обладала при жизни. И всей памятью, которая у нее была. Вместе мы сможем найти и возродить еще сотни драконов, которых будет нельзя убить…
Внезапно глаза девушки засветились призрачным зеленым светом. Она словно говорила сама с собой, погруженная в мечту.
– И мир перестанет быть прежним… – закончила она.
– С каждым днем этот план нравится мне все меньше, – сказал Астер, вставая.
– Ты испугался? Или тебе так хочется эту девку, что ты решил променять на нее годы, что мы мечтали о новом мире? – вдруг тихо спросил Змей из своего угла.
Все присутствующие взглянули сперва на него, затем на Астера. Лицо последнего приобрело бордовый оттенок.
– Что ты несешь? – прорычал главарь.
– По-моему, только слепой не заметил, что она тебе понравилась, – съехидничала колдунья, – вон, даже берлогу свою ей отдал!
Казалось, в этот момент мужчина ее убьет. Его глаза стали еще ярче, растекаясь диким янтарем, челюсть напряженно сжалась. Не сводя с подгнившего лица пылающего взгляда, он прочертил на столе несколько глубоких полос вдруг отросшими когтями.
Я шумно сглотнула. В этом человеке чувствовался зверь. И, стоило признать, этот зверь был мне симпатичен. Но я быстро отогнала непрошеные мысли.
Тут Тарк, вынув ненадолго изо рта мозговую косточку, невзначай поинтересовался своим низким басом:
– А кто вообще сказал, что королева обрадуется, узнав, что она теперь лич? Мертвый и трухлявый?
От стены раздался еле слышный смех Змея, Шания улыбнулась.
– Трухлявый?! – вскочила на ноги Селина. – Я, по-твоему, трухлявая? – рявкнула она, показывая на свою мертвую половину лица.
Тарк посмотрел на серую, местами рваную плоть и невозмутимо отодвинул подальше от девушки мясную кость.
– Хватит, – поднялся он из-за стола, став выше Селины на три головы. Своими маленькими, глубоко посаженными глазами он смотрел на нее без злобы, но твердо, как скала. И, сжав огромные ладони в кулаки, пробасил: – Тарк понимает вожака…
Астер в ответ хотел что-то сказать, но мужчина не дал, продолжив фразу:
– И Тарк понимает остальных. Медведи не должны бороться друг с другом. Но за самку можно и убить. Пусть Астер возьмет самку. Я готов отказаться от плана.
На лице Астера отразилось недоумение, но он промолчал, сложив руки на груди.
«Что это еще за новости? – подумала я, разглядывая вожака внимательнее. – Неужели он имеет на меня какие-то виды? Чума на все их нелюдские морды, этого мне еще не хватало!..»
Я вдруг ощутила себя куском мяса, из-за которого подралась собачья свора. Одна собака хочет прибрать мясо себе, чтоб зарыть где-нибудь в уголке, приберечь на потом. А остальные мечтают разорвать кусок прямо сейчас.
– Тарк, не все из нас медведи, – прошептал Змей с вечной тонкой улыбкой.
– Так мы будем голосовать? – спросила Шания удивленно, не вмешиваясь в спор. А затем перевела взгляд на главаря. – Тогда прости, Астер, но я не откажусь от нашей миссии. Я хочу верить, что у нас все получится. Слишком близка цель… Новый мир, где у нас будет право голоса. Где с нами придется считаться.
Мужчина блеснул желтыми глазами и отвернулся.
– Мава, Арабис! – рыкнул он, начертив в воздухе две печати вызова.
«Как интересно», – подумала я, с ходу запоминая обе комбинации. Они были несложными. И, что самое главное, они были очень похожи на печать, приведшую меня в спальню коменданта. Теперь я поняла, что именно в прошлый раз напутала в символах руна.
Через минуту в помещении появилась сонная женщина с запутанной болотной косой, перекинутой через покатое плечо, и бодрый, но как всегда бледный Арабис.
– Мы голосуем за смерть девчонки, – пропела ядовитым голосом Селина. – Астер и Тарк хотят сохранить ей жизнь.
Арабис удивленно поднял бровь, глядя на вожака и его излишне волосатого хмурого товарища.
– Мы слишком многим рисковали, чтобы теперь от всего отказываться, – спокойно сказал русал. – Одна жизнь не стоит того, чтобы ставить крест на сотнях. И пусть изначально мы этого не планировали, девчонка должна умереть, раз того требует ритуал.
Астер хмуро кивнул, не глядя в холодные голубые глаза товарища, и посмотрел на Маву.
Женщина немного испуганно обвела глазами всех присутствующих и начала комкать довольно грязный передник.
– Я хотела бы оставить жизнь девочке… – тихо пробормотала она, опустив глаза в пол.
– Но почему, Мава? – вскочила на ноги Селина. Женщина чуть отшатнулась от нее, с ужасом глядя, как по тонкой бледной руке колдуньи на пол сползает паук.
– Потому что нет ничего важнее жизни, – прошептала она, и в ее влажных мутных глазах мелькнула твердая решимость. Это так странно контрастировало с подрагивающими губами и нервно сжимающимися пальцами на морщинистых руках.
Селина закатила глаза к потолку и упала обратно на стул.
– Змей, – обратился к мужчине Астер во внезапно образовавшейся тишине. – Кажется, ты еще не голосовал…
Я затаила дыхание. Сейчас их было трое на трое. Половина – за мою смерть. Половина – против. Слово этого странного лысого нелюдя было решающим.
Тонкие губы растянулись, и из-под них мелькнули треугольники подточенных зубов. Худая фигура вышла из тени к столу.
