По спине побежали мурашки. Кто мог оставить это послание? Я была уверена, что это не комендант. Но кто еще? Разве кто-то мог знать, что сегодня я окажусь здесь? Госпожа Джармуш? Сомневаюсь.
Резко вскочила на ноги, надевая простой черный костюм, который мне дала помощница коменданта. Он напоминал робу «костей», но был одеждой свободных людей. Это как бы символизировало мой новый статус.
Стоило ли мне немного подумать перед тем, как идти навстречу неизведанному? Просчитать вероятность ловушки? Может и стоило. Но страх, как известно, удел слабых.
И я побежала по лестнице крепости, стремясь как можно быстрее оказаться на месте. Ночь уже опустилась на Топи, и теперь лишь полукруглый диск луны освещал путь через тюремный двор.
Обошла главный вход, столовую и медицинский корпус, оставляя позади большинство зданий крепости. И вот впереди стал заметен знакомый пригорок, на котором больше месяца назад другая я наивно и грустно плела одуванчиковый венок.
Чуть замедлила шаг. Сердце билось, как птица в клетке, норовя выпрыгнуть через горло. Когда я оказалась совсем близко, мои ноги сделались тяжелыми. Тонкая музыка мягко разливалась в округе переливами плачущих струн. Ветер доносил нежную мелодию, которую хотелось слушать бесконечно.
Музыка среди ночи в Чертоге? Это казалось невероятным.
Я подошла ближе, разглядев внизу, под самым холмом хрупкую фигуру возле тлеющего костерка. А потом раздался женский голос. Он был похож на звон колокольчиков и журчание горной реки, на шепот падающих листьев и гром рассветной грозы. Пения прекрасней я не слышала в своей жизни. И сомневалась, что оно существует.
Нет давно уже ни маков, ни камелий,
Отцвело и почернело поле алое,
Не осталось и следа былых империй,
Только тихо сердце бьется здесь усталое.
Да огонь живой под чешуей грохочет,
И сияет взгляд, как звездная метель.
Он последним слишком сильно быть не хочет,
Жаль желание – лишь искра в пустоте…
Пока лилась эта восхитительная мелодия, перемешиваясь с полной грусти историей, я задумалась, о ком могла быть эта песня? И кто написал ее? Дракон?
Эти слова отзывались странной тоской в моем сердце.
Вспоминает он о крыльях злата ярче,
Что взмывали птицей в неба вышину,
Поцелуи ее были огня жарче,
Как дурман, смывая смерти пелену.
Но расправив в небе крылья цвета ночи,
Злато солнца расплескав по черным перьям,
В небесах мерцают угольные очи,
Хоть и нет давно ни маков, ни камелий…
Воспоминания дракона. Последнего дракона… Вот о чем эта баллада.
– Ну, здравствуй, Амелия, – сказала мне таинственная девушка, закончив петь.
Я поднялась с земли, куда уселась послушать песню, и подошла ближе. В свете затухающего костра было сложно разглядеть черты незнакомки, но я точно могла сказать, что она невероятно красива. Волосы цвета красной меди, сияющие в свете костра, будто сами были пламенем. Огромные глаза на узком светлом лице, хрупкая фигура, юная и свежая, как первые подснежники.
– Здравствуйте, – сказала я, чувствуя неизъяснимую радость. Словно эта девушка была знакома мне не первый день. Всю жизнь.
– Как тебе моя песня? – спросила она ясным, звенящим голосом.
– Очень красивая, – ответила я в нерешительности.
– Это старая баллада, Амелия. Очень старая. Подойди ближе, – поманила она рукой. – Присаживайся.
– Спасибо, – я нерешительно подступила к костру и села напротив. – Простите, но кто вы и откуда знаете мое имя?
– Кто я? – улыбнулась девушка задумчиво. – Пожалуй, я – странствующий менестрель, Амелия. А еще я – дальняя родственница Таркона. Очень дальняя, – усмехнулась она каким-то своим мыслям.
– Понятно. Он вам обо мне рассказывал, да?
– Да, – после некоторой паузы сказала она, не сводя с меня задумчивых глаз. – Амелия, я знаю, что в тебе дух Аллегрион Златопламенной. И знаю, что тебя это пугает.
Голос ее стал серьезен, когда она отложила свою лютню.
– Аллегрион? – глупо переспросила я, хотя уже понимала, о ком говорит девушка. – Я не знала, что ее звали именно так.
– Ты еще многого не знаешь, – ответила она. – Но это не должно тебя пугать. Все это было предрешено. Вспомни, какой ты была прежде. До своего тюремного заключения. И реши для себя: нравилась ли тебе та девушка?
Я посмотрела на тлеющие угли костра. Перед глазами всплыло бледное худое лицо, обрамленное грязновато-соломенными косами, пугливый карий взгляд унылых глаз. Мое собственное чужое лицо. Такое, каким оно когда-то было.
Теперь я была иной. Это ощущалось не только снаружи, но и внутри. Для меня больше не существовало прошлого. Только будущее. Я презирала ту испуганную, неуверенную в себе девчонку, какой когда-то была.
– Но вдруг вместе с той, другой половиной меня из моей души исчезло что-то важное? – прошептала я, вглядываясь в эту странную девушку, которой хотелось рассказать все на свете.
Ее странные, немного сиреневые глаза блеснули, и она улыбнулась.
– Разве ты испытываешь чувство потери?
Я покачала головой. Девушка снова взяла лютню и начала осторожно перебирать струны.
– Вайлар сказал, что Аллегрион была жестокой. Ненавидела людей. Я не хотела бы становиться ею.
Струны на мгновение замолкли.
– А ты и не сможешь стать ею. Королева драконов умерла триста лет назад.
– Но Вайлар… – хотела сказать я.
Девушка перебила, серьезно добавив:
– А Амелия Фати умерла чуть больше месяца назад.
Я в ужасе вздрогнула.
– Точнее, умерло то, кем она являлась, – улыбнулась она. – Ты – совершенно новое создание. И кем тебе быть, решаешь только ты сама.
В этот момент у меня внутри словно исчезла удавка, сдавливающая сердце. Мне стало легко и тепло, и улыбка сама тихонько наползла на лицо.
– Ты знаешь, кто открыл клетку, когда ты была в Мертвых топях? – вдруг спросила девушка, внимательно глядя на меня.
Надо же, как много ей известно! Неужели Вайлар так быстро все рассказал?
– Нет, – покачала головой я.
– Но как ты думаешь? – спросила она. И, видя, что я задумалась, добавила: – Ты ведь уже поняла, что люди бывают хуже монстров, а монстры – лучше людей?
– Астер, – прошептала я, вспоминая янтарные глаза оборотня, рядом с которым мне было так спокойно, словно возле близкого друга.
Девушка улыбнулась, ничего не ответив.
– Наверно, стоило бы сказать ему спасибо? – сказала вдруг она. – Но это твое дело.
