Как пояснил мне третий лорд, подобный альков был для каждого дома. Для удобства беременных со-рин – если таковые имелись, если же нет, то для юных наследников правящих ветвей. Если же и таковые отсутствовали, значит, для отдыха более взрослого поколения. С тринадцати лет нааганит имел право на наложницу…
К тому же, как я узнала от терпеливо мне все объясняющего нитха, в такой альков с разрешения главы дома мог войти любой лорд из Совета двенадцати со своими старшими отпрысками – для знакомства.
Со-рин обычно в гости друг к другу не ходили – оно и понятно. А вот Лаита с разрешения Манарра и моих ньеров не только выразила желание прийти, но и остаться в моей секции на весь вечер – чтобы скучно не было. Ведь мужчины, согласно традиции, будут «развлекаться» в центральной зале без нас, слушая музыку, ведя деловые беседы, наблюдая танцы обольстительных рин…
Н-да. Хорошо, что Лаита ко мне присоединилась! Иначе бы я снова завелась.
– Отлично выглядишь, аинни! – порадовалась я за подругу, отстраняясь и разглядывая округлившееся лицо наридки. Белоснежные упругие локоны, полные силы и здорового блеска. Вновь шелковистая лоснящаяся шерстка на ушках. Горящие яркой зеленью кошачьи глаза, полные внутреннего света в ожидании будущего материнства. – Ты такая красивая! – восхищенно цокнула я, не чувствуя в сердце и близко укола темной ревности, искренне радуясь за свою названую сестру, любуясь ее грациозной фигуркой, затянутой в коричнево-золотистое, богато украшенное драгоценными камушками-чешуйками платье, заметив, что с нашей последней встречи ее животик превратился в огромный шар (после того, как наридка пережила вакцинацию, малыш заметно ускорил свое развитие).
– Можно? – Я повернула голову в сторону внимательно за нами наблюдающего Манарра, стоящего в двух шагах в окружении раянок, приставленных к Лаите в качестве охраны, и двух молодых нагов, являющихся его старшими наследниками, зная, что к животу чужой со-рин без разрешения ее ньера прикасаться вообще запрещено.
Одобрительная улыбка темно-коричневых змеиных губ и кивок согласия: – Тебе, Лленна, можно. Имя моего сына Марришш.
– Спасибо! – Почувствовав прямо-таки детский восторг предвкушения, не обращая внимания на смешки от мужчин, потянула подругу к удобному диванчику около кроваток с моими детьми. Усадив наридку на мягкое сиденье, склонила голову к ее животу, положив на него ладонь. Прислушалась…
Вместо ожидаемого шевеления плода я вдруг почувствовала, как моя рука мгновенно потеплела, а пальцы закололо так, словно по ним пронесся электрический разряд, и тягучая импульсная волна внутрь тела вздрогнувшей наридки, и мгновенный отклик ее малыша, вернее, его любопытство: «Кто там его мамочку трогает?» Довольно сильный толчок, всколыхнувший под моей рукой живот подруги, и незримое тепло в сердце, очень похожее на то, что я испытывала при общении с энами… Чужой нааганенок среагировал на меня так, словно я его родич!
– Лена, ты что делаешь? – потрясенно прошептала Лаита, ощущая то же самое, что и я, жестом показывая всполошившемуся ньеру и его сыновьям с раянками, да и моим лордам, что все хорошо, не надо вмешиваться, это не опасно.
– Не знаю… – не менее шокированно ответила я, пребывая в каком-то наваждении. – Мне не с чем это сравнить, но кажется, я чувствую искру жизни твоего сына… она такая яркая! Обжигающая! Как солнечный луч! И знаешь… Марришш тебя любит… Очень-очень, сильно… И не хотел причинять боли… – Я с неверием посмотрела в сияющие глаза наридки, впервые через меня «слышавшей» своего детеныша так, как я своих, и даже, судя по силовым потокам, пульсирующим между нами, еще острее. Ведь малыш леддов, в отличие от моих двойняшек, был более сформирован.
– Лаита, нааганята! Они все понимают… все! Ты хоть осознаешь, как это страшно! – вскричала я, отдергивая ладонь и разрывая контакт с чужим младенцем и его матерью, все еще пребывающей в своем внутреннем мире, потому что аинни было не до меня и моих слов, она испытывала наслаждение от того, что смогла пообщаться с тем, кто грел ее сердце. Я увидела, как по ее щекам побежали слезы радости и боли одновременно, похоже, Лаита вспомнила и ту, кого когда-то вырвали из ее рук…
– Надин, ты чего? – Я оказалась в объятьях иссаэра.
– Ничего! – Чуть не разревелась. – Со-рин не слышат своих детей, вот что! А нааганята любят ту, кто дарует им жизнь; любят, переживая вместе с ней моменты ее мучений и смерти! Ее отвращение и страх… Ее ненависть… И это… это… ужасно! А ведь все может быть по-другому! Как у меня с Лаитой! – Я посмотрела на подругу, которая продолжала гладить себя по животу, в блаженстве прикрыв глаза, и ее лорда, положившего поверх женской ладошки свою ручищу; со-рин и ньер, в этот момент они были так едины и так далеки от нас…
– Может, когда-нибудь и будет, цветочек. – Меня у Анаишшша забрал Дэйрашшш, не уступив недовольно зашипевшему нииду, желавшему заполучить свою Альффин. – Благодаря вакцине смерть отступила от наших со-рин, а значит, со временем пройдет и ненависть, и дети нааганитов познают тепло той, кто дарует им жизнь: как мои эны, как Саффира и Шалиссса, как Марришш… – Меня мягко поцеловали, вытерев большими пальцами слезы. – Не переживай, Лена, и хватит расстраиваться. Забыла, сегодня праздник. Послушай музыку, отдохни… Пообщайся, пока есть возможность, с Лаитой. Скоро придут Анасстан и Ингарр, познакомиш-ш-шся с их старшими наследниками. Будут и другие гос-с-сти… Пос-с-старайся не нервничать, и ничего не бойся – ты и эны в безопас-с-сности под защитой своего дома. И еще… – изумруды нитха смотрели на меня с теплотой, – в честь торжества обещаю выполнить любое твое желание, девочка, ес-с-сли, конечно, оно будет разумным, только попроси…
– Танец!
– Что? – Черно-зеленая бровь озадаченно приподнялась. Слишком уж резкий уход был от произошедших событий и моего последнего монолога.
– Если это не запрещено вашими правилами, подари мне танец – вальс! Я знаю, ты полностью изучил содержимое моего телефона. А с вашей обучаемостью… Можно и музыку оттуда взять, она есть в моем нуарре. А потом танго от ниида и медленный – от иссаэра… Можно? Я так давно не танцевала! А на рин потом полюбуетесь, а?
На меня со всех сторон воззрились недоуменные змеиные глаза – голубые от раянок и кошачьи от Лаиты, резко вернувшейся на «грешную землю», – кажется, моя просьба и подругу удивила.
Ну да, взбрело в голову. Танцы же с ньером – это не преступление? Откажут, значит, откажут. Только вот так хотелось покружиться с Дэйрашшшем, Шэйтасссом и Анаишшшем в бальной зале. Под льющуюся в полумраке музыку при свете мерцающих сатрановых ламп, так похожих на огоньки свечей. И плевать, что весь серпентарий будет смотреть. Я, партнер и зовущая нас мелодия…
– Дэй, ну пожалуйста… Я тебя приглашаю, мой ассиэр…
Нет, ну сам же сказал, только попроси, вот и не промолчала. А что? Протоколом не запрещено, никаких законов мы не нарушаем – ньер вправе развлекаться со своей со-рин так, как хочет. Ну, подумаешь, будут на меня смотреть… После гаремного платья на Совете, которое я в спешке надела после «отдыха» с ниидом, танцы – это вообще невинная забава, хотя… не были нааганиты на наших земных дискотеках.
