Не буду утверждать, что я хороший танцор, в нашей семье настоящим профессионалом был только мой старший брат Стас, который с детства занимался хореографией, но благодаря ему на школьном выпускном во время вальса я на ноги одноклассникам не наступала. И танго… танго тоже заслуга брата, вернее, его «мучение».
Посмотрела я как-то один кинофильм – мне тогда едва восемнадцать исполнилось – и «заболела» эпизодом, где брюнет с блондинкой «зажигал», да так, что все вокруг только стояли и изумленно глазами хлопали. Так вот, я начала перед сном грезить себя его партнершей, эх… А тут еще на первом курсе в техникуме конкурс «талантов» объявили, и главный приз – цифровой фотоаппарат, вот я к брату и пристала – научи! Вернее, дело было даже не в конкурсе, а в одной очень «близкой подруге», которая с первых дней нашего с ней знакомства почему-то меня невзлюбила и при каждом удобном случае пыталась унизить. Вот и в этот раз, узнать о себе при одногруппниках, что не с моими способностями и тощей задницей, а вот она… было очень обидно и неприятно.
Следующий месяц я и от Станислава много «добрых» слов услышала: «Лена, ты дерево! Ну как можно быть такой неуклюжей! У тебя ноги из какого места растут? А руки? Как корова на льду, честное слово… Сестренка, ну ты чего, я же пошутил… Так, прекратила истерику и встала в правильную позицию! Я теперь от тебя не отстану, сама напросилась: спина, голова, плечи, поворот…» Ох, и намучился он со мной!
Зато в конце результат превзошел все мои ожидания, и, как мне позже признались, брата тоже… Мы со Стасом потом это «знаменитое» танго еще не раз вместе показывали: и на Новый год перед гостями, и на семейных торжествах, и на вечеринках в клубах, приводя публику в экстаз, пока Ярослав или Алекс «гордо» снимали нас на новый цифровик. Вот эта запись в телефоне и сохранилась. Объясняла потом нааганитам такое «выступление» как традицию – поверили…
* * *
Не знаю, станет ли традицией танец главы дома со своей ассиэри после его вступительной речи, открывающей доверительную часть Бала двенадцати, и объявление вальса, как подарок со-рин за рождение энов, по ее просьбе, но я, наверное, запомню его на долгие годы. Для меня это действительно стало кирпичиком в наших отношениях с третьим лордом, как и цветы в роскошных дорогих вазонах, теперь постоянно украшающих спальню ньера… И я… я не знала, что танец с Дэйрашшшем может быть настолько волшебным…
Полумрак огромной малахитовой залы с зеркальным, но совсем не скользким полом, отражающим свет сатрановых ламп, инкрустированных хрустальными кристаллами голубого арна. Очень редкого и баснословно дорогого минерала, но потрясающе красивого в своем преломлении. На границе зрения разряженные в чешуйчатые разноцветные кимоно мужские фигуры. Их жадный интерес и расчетливые, холодные, бездушные глаза… Глаза, которые я не замечала. Ведь все мое внимание было сосредоточенно только на одном мужчине, переодевшемся в парадную форму дома зеленых нитхов, с Обручем власти на челе и военной выправкой, ведущем меня в круг бальной залы под льющуюся со всех сторон чарующую музыку «Свадебного вальса». Прямо как в кино… Я и мой ласковый зверь…
А потом я отключилась от реальности… Моя ладонь на его плече… Его рука на моей талии, первые шаги, первое скольжение, поворот… Я парила, я чувствовала себя невесомой бабочкой в надежных объятьях зеленоволосого нааганита, с первых же нот поймавшего ритм и движения танца. Вот что значит врожденная пластика и гибкость и годы… годы тренировок в боевых искусствах. А еще, желание угодить своей маленькой со-рин, которую с улыбкой кружили и кружили по залу, иногда отрывая от пола…
Говорят, язык танца иногда красноречивее слов. Не знаю, правда это или нет, но когда последние аккорды отзвучали и мы с третьим лордом застыли друг против друга, я все еще не могла прийти в себя, пребывая в каком-то наваждении и потрясении. Двигаться в едином ритме со своим истинным ньером, змеиные изумруды которого горят желанием, восхищением и теплом – ко мне, «его девочке, цветочку, женщине, самочке… Той, кто принес в дом нитхов столько радости… Той, кто греет его сердце и так ярко горит… Той, за которую он никогда никого не простит, и пус-с-сть только пос-с-смеют тронуть. Ты мое дыхание жизни, Лена. Ты моя со-рин…» Это стало настоящим откровением. Мне только что признались в своей любви…
Только вот… Нет, ну, а ревновать-то так меня к арри зачем?
Не успела музыка стихнуть, как в наступившей неестественной тишине огромной залы, с явно шокированной публикой, светящиеся голубым светом сатрановые лампы вдруг совершенно потухли, а затем ярко вспыхнули огненными языками пламени, явив моему взору довольно мрачного ниида!
Здоровенное смуглое тело полуобнажено и одето лишь в черные облегающие брюки и такого же цвета ботинки. Смоляные волосы с кровавыми прядями у висков распущены. Жадный обжигающий взгляд, полный хищнических и собственнических замашек. Довольно нехорошая ухмылочка, искривившая вишневые губы…
Шепот-шипение:
– А для меня так с-с-станцуеш-ш-шь, с-с-сладкая? Для своего второго ньера?
Властная рука, выдернувшая меня из объятий чему-то хмыкнувшего и отступившего в сторону нитха…
Острые когти, чирканувшие несколько раз мое платье, чтобы разрезать его вдоль ноги. Довольный цокот и оценивающий прищур, полный темного интереса, следящий за тем, как мои бедра оголяются…
– Шэйтассс, ты чего? – Я нервно сглотнула.
– Значит, говориш-ш-шь, танцы с самцами в твоем мире – это традиция?
Хриплый голос, и под первые, будоражащие ритмы меня резко развернули, вдавив спиной в свое жесткое напряженное тело. Проворные пальцы в волосах, и все заколки и шпильки полетели на пол, давая моим локонам свободу… Опять поворот, и я встречаюсь взглядом с самим дьяволом.
– Шэ… – Мои губы опалили поцелуем. Жгучим, жарким, грубым. И таким пьянящим…
Дразнящая рука вдоль позвонков до ягодиц, и мою ногу закинули к себе на бедро, чувственно ее огладив… Наклон, заставивший меня прогнуться в спине и махнуть распущенными волосами по зеркальному полу, а потом возвращение назад и мнимая свобода… «Беги, Альффин… беги… беги, а я тебя поймаю…»
Вот… животное!
Если вальс с Дэйрашшшем был пронизан завораживающим волшебством и трепетом, то танго с ниидом превратилось в борьбу, наполненную страстью и неприкрытым желанием кровавого зверя империи Амморан к своей Альффин, желанием и его темной ревностью. Еще и пообещали «зловещим» шепотом позже «наказать»… Это так «угрожающе» прозвучало, что я потом несколько раз тихонечко переспросила:
– Точно придешь?
– Да, когда освобожусь…
И наконец, третий танец. Танец с Анаишшшем под бередящий душу голос Лары Фабиан и ее песнь «Adagio»…
Не знаю, как там восприняли земную мелодию и наше с иссаэром выступление нааганиты, но в конце я не могла сдержать своих слез… Несколько минут, а как будто целая вечность, вечность, которую я прожила вместе со своим белым зверем, утопая в его сиреневых глазах и отдаваясь на волю любимых рук: их нежности, ласке, призыву… Вечность, которой нам не дали насладиться, разорвав ее своим холодным язвительным голосом – Саффин. Приблизившись бесшумной тенью, он пригласил наследника правящей ветви зеленых нитхов Анаишшша на поединок клинков. Поединок, в котором проигравший должен выполнить любое условие победителя. Традиционные игры во время Бала двенадцати для дееспособных самцов. Отказ – признание поражения и потеря родовой чести.
