И вот как тут оставаться спокойной? Еще и когда видишь первые алые капли на груди и лице того, кого любишь, из довольно глубоких порезов, а у противника пока и ни царапины. И как же хрупко и беззащитно выглядел стройный иссаэр по сравнению со здоровенной мощью предвкушающе скалящегося аллида… И как же плохо обладать таким замедленным восприятием нааганитских скоростей, как у меня, да еще и когда в твоих глазах темнеет от волнения…
Бросок… Всполох лазоревых и изумрудных саттов… Удар… Разошлись… Бросок… Словно кадры кинофильма. Удар, и во время соприкосновения лезвий гулкий звук, как от высоковольтных проводов… Секундная пауза… И новая атака со вспышками – нет, танец клинков: красивый, завораживающий, смертельный…
Торс моего белого зверя и его противника украсила вязь красных узоров: на горле иссаэра рана, белая прядь отлетает в сторону. Бок водного залит кровью, бедро рассечено, в змеиных аквамаринах удивление и охотничий азарт: жестокому зверю нравится этот бой, он им наслаждается…
Удар… вспышка… вспышка… ропот толпы и…
Две полуобнаженные мужские фигуры, застывшие друг против друга, как любовники в тесных объятьях, насквозь прошитые парными клинками – голубыми и зелеными. Иссаэр улыбается, его льдистые сапфиры так спокойны и холодны. С уголков рта аллида стекает тонкая алая струйка, но, несмотря на это, Саффин радуется чему-то, как ребенок, его чуткие ноздри трепещут, губы что-то шепчут, в змеиных глазах желание и жажда это получить… Блондин отрицательно качает головой и зло щурится.
Под абсолютную тишину в зале сатты медленно покидают живые ножны, а мое сердце замедляет ритм. Не хватает дыхания. Потому что я вижу, куда пришлись удары, и понимаю, что раны обоих нааганитов несовместимы с жизнью!!! Кровь…
Обеспокоенный окрик от ниида, пытающегося мне что-то доказать, и его сильные руки, подхватывающие мое тяжелое тело.
Зачем? Моего белого зверя больше нет. Они его убили… убили…
– Анаишшш!!!
А дальше… Укол. Фаалин. И… благословенная тьма…
* * *
М-м-м… Очнулась я от того, что мои губы терзали довольно осторожным и в то же время настойчиво-дразнящим поцелуем. И ласковый шепот на ушко, зовущий меня по имени, и обзывающий своей надин, девочкой, самочкой, глупым гуарром…
– Лена, третий день уже пошел. Не пугай нас, с-с-сладкая. Просыпайся давай…
И наглые руки, скользящие по моему обнаженному телу, задевающие почему-то совсем пустую и болезненную грудь. Живот, бедра и снова соски… Еще и к кровати всей тушей придавили. Вот зараза, сам не спит и мне не дает. Анаишшш…
– Анаишшш?!! – От затопивших мой разум воспоминаний я в страхе распахнула глаза, чтобы тут же встретиться с обеспокоенными и чуть виноватыми сиреневыми. Но… неужели поединок на саттах мне приснился?!
Нет… Провела пальцами по тонким белесым шрамикам на когда-то безупречном лице. И на горле едва заметный рубец. И на спине, которую я изучающе погладила, были неровности. Оттолкнув от себя не сопротивляющегося иссаэра, недоуменно осмотрела его грудь: розовая кожа всего на пол-ладони ниже от области сердца… И с другой стороны шрам, там, где легкие. Значит…
– Но как?!! – прошептала я, начиная бездумно водить дрожащими пальцами по мужскому торсу. – Как такое возможно?!! Это же… это… – Порывисто обняла блондина за шею, прижавшись к нему всем телом. – Ты… ты… – Дальше я уже не могла говорить. Меня просто накрыло истерикой… – Живо-о-ой!!!
Сильная рука в волосах, оттянувшая мне голову. Жаркий успокаивающий поцелуй… Любимые аметисты, которые, я думала, больше никогда не увижу. Слова, полные нежности и мягкого укора. Ладони, скользящие по моему обнаженному телу. Объятья, что и не вздохнешь.
– Надин, ну тише, тише, девочка… Все хорошо. Ну успокойся, маленькая, слышишь, никто не умирал. Это ты три дня не желала к нам возвращаться, несмотря на старания Гррана. Это мы с братом чуть с ума не сошли, слушая твое дыхание! А что творилось с Шэйтасссом! Добавила ты ему пару красных прядей, глупая. И Ингарр с Анасстаном постоянно справляются о твоем здоровье, особенно медный. Достал уже своими прошениями навестить Саффиру! – Глаза нааганита потемнели от ревности. – Как же, Саффира ему нужна. – С неприязнью, едва контролируя своего зверя. – И другие лорды тоже не спешат с отлетом, бес-с-спокоятся об ассиэри нитхов и ниидов. Даже аллиды и райххи, Саффин… – В устах иссаэра имя наследника водных прозвучало как ругательство. – Прос-с-сти, с-с-сладкая, ты только проснулась, а я… Как себя чувствуеш-ш-шь, мой гуарр? – Интонация резко изменилась, став мягче. – Я сейчас распоряжусь насчет обеда, и тебе ведь наверняка нужно в ванную, да, малыш?
Мне подарили долгий тягучий поцелуй, лаская ладонью живот.
– Что?!! Ан, какие три дня?! Ты о чем?! А как же дети?! – Оттолкнув мужчину, я обеспокоенно прислушалась к себе и тем, кто внутри, одновременно поворачивая голову в сторону колыбелей с тревожно попискивающими и давно зовущими меня малышами: искра жизни Шалисссы и иссаэры горела ярко, согревая мое сердце незримым теплом. С Александром и Аналлин тоже все было в порядке, не считая небольшого голода и беспокойства за их мамочку. Это заставило меня выдохнуть от облегчения. Голод – это пустяки, сейчас на ручки возьму, и все будет хорошо, а с их дядей потом разберусь и потребую подробных объяснений, чем закончились его «танцы» с аллидом и как это он умудрился выжить после таких ранений, напугав меня до полусмерти.
Не успела. Во-первых, никто никуда меня не пустил, велев лежать в постели, сам принесет: и детенышей, и рожки для кормления, интересуясь, что я сама хочу на обед, подавая мне стакан с теплым молоком и ложечкой эдды, который заботливо приготовили, ожидая моего пробуждения. С благодарностью его приняла и жадно выпила, думая, зачем энам рожки?
Во-вторых, Анаишшш только подошел к кроваткам с детенышами и взял Аналлин на руки, как в покои с раздувающимися ноздрями и обжигающими жуткими глазами, полными облегчения, влетел ниид! И, похоже, что четвертый лорд бросил все свои дела и соправителей, получив сигнал с моего нуарра, – парадная форма и Обруч власти на челе.
Мама!!!
Пустой бокал отлетел в сторону, а мои ребра чуть не треснули под напором кровавого зверя империи Амморан. Жестокого, находящегося в легком неадеквате зверя, ругающего какую-то глупую девчонку, поставившую на хвост всю империю и заставившую его вновь испытать боль потери – потери, которую бы он не пережил, – с рычанием сминающего мне губы в неистовом, голодном поцелуе.
Чего это он? Сами «бои без правил» устроили, а я еще и виновата?!
– Ус-с-спокойся, ниид, ты плохо себя контролируеш-ш-шь. Девочке больно.
А вот и Дэйрашшш, явившийся с опозданием в несколько минут после своего супруга, и едва дождавшийся, когда собственнические инстинкты взбудораженного ши-ара немного стихнут, чтобы тут же забрать меня к себе и, подхватив на руки, самому приникнуть к моим губам, прижав мое хрупкое тело к своей здоровенной груди, где тяжело и гулко билось змеиное сердце. Для меня, его со-рин…
