– Я не отказалась бы что-нибудь выпить, – призналась Эмбер. – Можно кофе?
– Устраивайся в постели поудобнее. Я принесу.
Пока они были в ванной, на Стамбул опустилась ночь. В бухте мерцали корабельные огни, а на небе серебрилась луна.
К тому моменту, как Эмбер устроилась на кровати, в спальню вернулся Кадар. Он только что видел ее обнаженной, а сейчас она была укрыта одеялом, но потрясло его не это. Дело было в том, что она все еще находилась здесь. Кадар не привык видеть женщин в своей постели, потому что редко, а точнее, почти никогда не приводил их в свою квартиру. И никогда прежде он не задерживал их до утра.
Но эта женщина пробудет с ним до утра.
Только потому, напомнил себе Кадар, ставя поднос на столик, что он несет за нее ответственность.
Нет, он не готов изменять своим привычкам и не делает исключений. Это вынужденная мера.
И уж точно это ничего не значит, хотя Эмбер очень уместно смотрится на его кровати.
– Вот это сервис, – улыбнулась она, приподнимаясь выше и удерживая одеяло.
Именно это как раз и отличает ее от прежних его женщин, понял Кадар. Они не знали, что такое скромность. Они только и делали, что демонстрировали свои прелести, надеясь заставить его передумать, когда он говорил, что не ищет постоянства.
Вряд ли найдется женщина, способная заставить его передумать.
Кадар поставил рядом с Эмбер крошечную чашку с кофе и стакан воды и предложил ей турецкие сладости.
– Да, вот это мне очень нравится, – живо согласилась она, взяла лакомство, отправила его в рот и чуть ли не зажмурилась от удовольствия.
– Да, я это заметил, – ответил Кадар и пояснил, увидев ее вопросительный взгляд: – Я видел тебя на рынке специй и помню выражение твоего лица, когда ты попробовала сладости.
– Ах вот как.
Эмбер взяла кофе и отвернулась, однако он успел заметить густой румянец, разлившийся на ее лице. Краснеющая женщина в его постели? Кадар недоверчиво покачал головой. Похоже, эта ночь не похожа на другие во многом.
Она пила кофе, сидя вполоборота, и Кадар не сумел совладать с любопытством:
– Почему ты от меня убежала?
Голова Эмбер повернулась к нему. Да, так и есть: на ее скулах отчетливо видны два красных пятна.
– Когда?
– На рынке специй.
– Я не… – начала она, готовясь решительно покачать головой, но, увидев его поползшие вверх брови, возвела глаза к потолку. – Ну хорошо. – Эмбер пожала плечами. – Ты меня немного напугал. У тебя был такой взгляд…
– Какой? – не дождавшись продолжения, спросил он.
– Пристальный.
Кадар улыбнулся. Да, он был заинтересован и не собирался скрывать это.
– Ты обладаешь редкой красотой. Разве ты не знаешь, что невольно притягиваешь к себе взгляд?
Глаза Эмбер расширились, потемнели, красные пятна на щеках стали ярче, розовые губы приоткрылись, и Кадар снова ощутил шевеление в паху.
– И ты опять смотришь на меня так, – неожиданно выпалила она срывающимся голосом.
Кадар взял ее руку и прижал тыльную сторону кисти к губам:
– Да.
Она с трудом перевела дыхание, и он заметил, что ее губы дрожат.
– Вот почему ты вмешался, – прошептала Эмбер, – когда из-за того торговца я чуть не попала в переделку.
Кадар пожал плечами, наслаждаясь прикосновением к ее гладкой, нежной коже. А ведь он был очень близок к тому, чтобы сесть в машину, даже не оглянувшись. Впрочем, он вступился за Эмбер, не преследуя никаких скрытых мотивов.
Они появились позже, когда полиции понадобилась гарантия. Вот тогда он и подумал о том, что, пожалуй, знает способ, который убережет ее от проблем…
– Я не люблю, когда кто-то страдает по чужой вине, – неохотно ответил он. – Особенно если этот кто-то не может защитить себя, например, как в случае с тобой, из-за незнания языка.
– Так, значит, ты бродил по рынку, чтобы приходить на помощь доверчивым туристам вроде меня? – скептически поинтересовалась Эмбер.
Несмотря на наивность, ей в это как-то не верилось.
На губах Кадара промелькнула улыбка.
– Ну, может, дело в том, что я крайне разборчив, решая, кому стоит помочь, а кому нет.
– Значит, то, что я попала в беду не по своей вине и не говорю по-турецки, явилось главной причиной, почему ты пришел мне на выручку? – не отступала она.
– Разве я не ясно выразился?
– Ясно.
Ее тон выдавал разочарование. Очевидно, Эмбер рассчитывала услышать другой ответ. Кадар не был ей ничего должен, он уже оказал ей услугу, но если по какой-то причине Эмбер хочет… Он обнял ее за шею и привлек к себе.
– Ты же знаешь, почему я решил тебе помочь, – прошептал Кадар, прильнув к ее губам, чувствуя вкус кофе, сладости и ее самой, и его тело проснулось. – Потому что ты вызвала во мне желание. – Глаза Эмбер были широко раскрыты, губы раздвинулись. Он отбросил укрывающее ее одеяло и обхватил ладонью грудь идеальной формы, подушечкой большого пальца теребя сосок, который немедленно затвердел. – У меня было предчувствие, что я об этом не пожалею.
У Эмбер пресеклось дыхание, когда его рука двинулась вниз, очерчивая небольшую выпуклость ее живота, изгиб бедер, и нырнула между ног, и она чуть не задохнулась, когда ее затопила горячая волна.
Предоставив Эмбер возможность в полной мере прочувствовать вызванный им шторм ощущений, Кадар надел презерватив и в следующее мгновение усадил ее на себя.
– И я не ошибся, – выдохнул он.
Глава 6
Ночь пролетела незаметно, и вскоре забрезжил рассвет. Кадар, стоя на террасе, наблюдал за восходом солнца, окрасившего все в бледно-золотистый цвет. Небо над холмами и домами, стоящими на берегу Золотого Рога, постепенно голубело, и наконец солнце превратилось в раскаленный диск.
Наступил новый зимний день.
Слишком быстро…
Но он не мог оставаться с Эмбер в постели. Желание сжимать ее в объятиях и не отпускать было слишком сильным.
Кадар никогда не встречал с женщинами наступление нового дня. Это ощущение было для него внове. И оно вызывало дискомфорт. Даже замешательство.
Ведь до этого ему не встречались женщины, которые словно не замечали его шрамов, не распознавали в них последствия ожога и не предлагали поговорить об этом. Разумеется, говорить у него желания не было.
Кадар бросил взгляд на часы, которые надел на запястье до того, как выйти в халате на террасу. Эмбер пора вставать. Он зашел внутрь, чтобы приготовить ей на прощание кофе.
Эмбер проснулась одна и терялась в догадках, пока не вспомнила, где она и в чьей постели находится.
