– Для меня – есть, – согласился Монтроз. – И для тебя, конечно, тоже. Это вопрос доверия. Если ты мне совершенно не доверяешь и не собираешься исполнять наш договор даже в такой малости, то что ты здесь делаешь? Насиловать я тебя не намерен…
Это прозвучало так логично и резонно, что Маред стиснула зубы и, как было велено, приподняла голову. Но теперь уже не торопился Монтроз.
– Уверена? – поинтересовался он со скучающей прохладцей в голосе. – Добровольно и без принуждения?
– Да! – выдохнула Маред. – Или вам расписку написать?
Монтроз хмыкнул, придвинувшись ближе, и осторожно надел ей на лицо широкую ленту, показавшуюся чуть сыроватой, прохладной, как пропитанная каучуком ткань. Маред мгновенно отрезало от мира. Она невольно дернулась, но Монтроз тут же успокаивающе погладил ее по плечу, и оказалось, что мир никуда не делся. Легкий запах одеколона от Монтроза и едва уловимый аромат вербены от постельного белья, ощущение простыни под телом, звук собственного дыхания… Мир стал другим. Чужим, пугающим, лишенным даже тени безопасности. Маред сглотнула, стараясь не паниковать.
– Пришла в себя? – спокойно спросил невидимый Монтроз.
– Да, – словно чужим голосом ответила Маред.
– Хорошо. Я забыл спросить, тебе ничего не нужно? Попить или посетить уборную?
– Нет, – выдавила она. – Хотя… Воды!
Прохладный край стакана коснулся ее губ буквально через несколько секунд. Маред торопливо глотнула, едва не поперхнувшись.
– Тише-тише, я же не отнимаю. Не торопись… Еще?
– Нет, благодарю, – отдышавшись, проговорила Маред.
– Тогда слушай условие сегодняшней игры. Оно всего одно и очень простое.
Маред почувствовала, что Монтроз что-то делает с платком, натяжение ослабло. Снова сев рядом, лэрд продолжил:
– Я перевязал платок так, что стоит потянуть узел посильнее – и он развяжется. Ты почти свободна. Понимаешь, девочка?
– Да, – послушно сказала Маред, ничего не понимая.
– Я сейчас уйду, – размеренно продолжил Монтроз. – На час, два… Не до утра, конечно, даже не надейся. А ты не должна снимать повязку с глаз. Даже сдвигать. Даже на чуть-чуть. И не должна отвязывать платок, хотя это очень просто. Меня не будет рядом. Может быть, я смогу проверить, сделала ли ты это, а может – и нет. Это неважно. Ты просто должна лежать и ждать меня. Можешь повернуться набок, длина платка это позволяет. Встать с кровати, конечно, не получится. Поэтому я и спрашивал, не нужно ли тебе что-нибудь, помнишь? Но если я вернусь, а ты не выполнишь хотя бы одно из моих условий, о дальнейшем и речи быть не может. Теперь подумай, девочка, и скажи, ты все поняла?
Маред подумала. Выглядело это неприятно, но вполне терпимо. А уж остаться в одиночестве – вообще неожиданный приз.
– Просто лежать и не трогать повязку? – переспросила она.
– Именно так. Лежать, ждать меня, не трогать повязку и не пытаться освободиться.
– А… потом?
– Потом я вернусь, – усмехнулся, судя по голосу, Монтроз, – и мы продолжим. Еще вопросы есть?
– Нет. И если вдруг решите задержаться до утра, – не выдержала Маред, – тоже не беспокойтесь, я вполне переживу.
– Ну что ты, девочка, – наклонившись, прошептал дернувшейся Маред в самое ухо Монтроз. – Поверь, я минуты считать буду…
Легонько прихватив мочку ее уха губами, Монтроз сразу выпустил ее, так же невесомо поцеловал Маред в щеку и отодвинулся. Качнулась кровать, потом мягко закрылась дверь – и она осталась одна.
Но одна ли? Осторожно пошевелившись, Маред прислушалась. В комнате слышалось только ее собственное дыхание, показавшееся очень громким. Если Монтроз никуда не ушел, а просто сел в кресло и смотрит… Шагов, кстати, не было, только хлопок дверью, но какие шаги услышишь на таком ковре? Вполне может наблюдать… Ну, и боуги с ним! Не снимать повязку – и все.
Она осторожно повернулась набок, стараясь, чтоб руки остались в том же положении. Повязка раздражала даже сильнее связанных рук, просто до омерзения. Хотелось содрать ее немедленно и глянуть… На что? На пустую комнату? И если даже на Монтроза в кресле – оно того точно не стоит. Можно держать пари, что он ее и тогда не отпустит, просто заставит просить прощения, унижаться. Ему очень хочется, чтобы Маред его о чем-нибудь просила. Значит – она не станет. Будет просто терпеть все, что сможет, и ждать освобождения.
Лежать, кстати, было вполне удобно. Не жарко, не холодно, мягко… Пить не хотелось, и нагота перестала смущать, чувство стыда словно притупилось, слишком утомившись. Все равно ее никто не видит. Маред вспомнила жадный взгляд Монтроза, когда она раздевалась. Как же они будут работать вместе, если все вокруг поймут про них по одному такому взгляду? Или лэрд королевский стряпчий просто не станет с ней видеться?
Руки все-таки постепенно затекали. Сколько времени прошло? Час, больше? Время сейчас будет тянуться… И часы в углу без боя… Ну как он поймет, если сдвинуть повязку? Маред потянулась, прижалась лицом к руке. Может, она чем-то смазана? Сдвинешь – останется след. Да какая разница?! Поддаться – глупо. Но как же раздражает!
Маред снова повернулась на спину, поерзала по постели, устраиваясь удобнее. Время тянулось невыносимо, и она подумала, что представляла себе первую ночь с Монтрозом как угодно, только не так. Чего доброго, еще начнешь его ждать! Будет ли это больно? Или просто стыдно и гадко? Или она слишком напугала себя? Лэрд говорил, что все его любовницы им были довольны, но уж в этом Маред не обманывалась: какой мужчина про себя так не думает? А если позволить ему делать все, что хочется, и не сопротивляться? Может, потеряет интерес? Маред старательно обдумала эту мысль. Нет, ничего не получится. Ее уже сейчас тошнит от штучек Монтроза, а так он просто придумает что-то более извращенное. А если… Дверь открылась.
Точно открылась! Или нет? Замерев, Маред превратилась в слух и осязание, пытаясь услышать, почувствовать кожей движение воздуха. Напряглась, приподнимаясь на кровати… Слегка шершавая жесткая ладонь легла ей на грудь, пальцы легко сжали сосок. Маред едва не вскрикнула, невольно выгнувшись и в ужасе вспомнив про платок!
– Соскучилась, девочка? – шепнул ненавистный голос. – Я – очень…
– А больше у вас дел нет? – дрожа всем телом, выпалила она. – Я бы еще поскучала, честное слово!
Смешок. Шуршание одежды. Раздевается… Маред едва не сдвинула повязку о локоть, но вовремя опомнилась, только откинулась на подушки и глубоко задышала.
– Никаких дел, – весело подтвердил Монтроз, опускаясь рядом. – Сейчас ты мое главное дело, девочка.
Обнаженный, горячий… Обняв Маред, он прижался всем телом, обвил руками ее плечи и шею, просунул колено между бедер – тесно, властно, почти распластав ее по постели.
– Вытерпела? Вижу… Умница… – прошептал в ухо. – Продолжаем?
На этот раз ему даже ответа не потребовалось. Да Маред и не смогла бы ответить. Стиснув зубы, она старалась не шевелиться, пока наглые руки гладили ее везде, где только дотягивались, ласкали соски и ключицы, пропускали пряди волос между пальцами. Сначала Маред молчала, чувствуя, как кровь приливает сначала к щекам и ушам, потом спускается ниже, как раскаленная волна заливает все тело, до кончиков пальцев на ногах и, вернувшись, сворачивается между бедер горячим трепещущим клубком.
