Он отложил фониль и, забрав из кухни поднос, поднялся в спальню. Молча поставил рядом с кроватью, открыл шторы, взял свою чашку с чаем и сел в кресло. Солнце затопило спальню целиком: от светло-янтарного паркета до высокого потолка. Просияло на белоснежном фарфоре и столовом серебре, бросило игривые блики на постель. Ничего не говоря и не делая, Алекс просто ждал, дыша запахом чая, кофе и свежей выпечки, не сводя взгляда со спящей Маред, и та заворочалась, дыша все глубже и быстрее, потянула на себя одеяло, повернулась на другой бок, лицом к столику с завтраком – и Алексу. Открыла глаза, глядя беззащитно-сонно и непонимающе, перевела взгляд с Алекса на поднос – и опять на Алекса. Облизнула губы, не понимая, как это выглядит…
Встав с чашкой в руках, – а ведь казалось, что фехтование и холодный душ помогли! – Алекс отошел к окну, распахнул фрамугу. Ветерок повеял в лицо, освежая… Эмалево-синее небо, еще хранящее остатки ночной прохлады, скоро раскалится, и в городе станет невыносимо душно. Зато как же хорошо будет у реки!
– Доброго утра, Маред, – сказал он, не оборачиваясь. – Как спалось?
И лишь убедившись, что голос звучит абсолютно ровно, повернулся. Маред лежала в постели, все так же глядя на дымящийся кофейник – спокойно, даже безразлично. Слишком безразлично… Не поправила одеяло, не покраснела, даже не разозлилась – совершенно пустой взгляд. Ах, боуги побери… Неужели вчерашнее оказалось непосильным – и девочка сломалась?
Держа на лице выражение вежливого равнодушия, Алекс вернулся в кресло, закинул ногу на ногу, поднес чашку к губам и отпил.
– В утренних газетах пишут о новом законопроекте Палаты Лэрдов: предлагают выпустить в продажу акции астероновых накопителей. Что-нибудь слышали об этом, тье Уинни?
Отведя взгляд, Маред молча мотнула головой. Продолжая говорить, Алекс наклонил над пустой чашкой кофейник – темная жидкость полилась в бело-золотой фарфор.
– В целом, идея интересная, но я предвижу ожесточенные дебаты. С одной стороны, инвестиции позволят строить дополнительные накопители. Эта добавочная энергия пойдет на нужды производства и в будущем увеличит стоимость каждой акции за счет полученной прибыли. С другой стороны – новые акции временно обесценивают контрольный пакет, имеющийся у крупных акционеров…
Почти до краев… Поставив кофейник, Алекс взял чашку за тонкую ручку, встал и, обходя столик, расчетливо зацепил локтем кофейник. Плеснуло щедро, заливая кружевную салфетку на подносе и постель. Дернувшись, Маред попыталась перехватить кофейник, но только облилась сильнее, зашипев сквозь зубы.
– Темные силы! – подхватил кофейник с мокрой постели Алекс. – Простите… Обожглись?
– Н-нет, совсем чуть-чуть…
Голос неуверенный, хриплый. Это ничего, сущие пустяки. Главное, говори, девочка. И не думай. Думать тебе сейчас решительно не полезно. Лучше бы, конечно, расплакалась. Я бы тебя обнял, рыдающую, утешил… Такое ненормальное спокойствие куда хуже. Что же ты подставляешь руки под горячее, когда людям свойственно их отдергивать?
– Все равно, прошу прощения, – покаянно вздохнул Алекс. – Зато ваш кофе уцелел…
Действительно, почему бы ему не уцелеть в отведенной в сторону руке? И расчет оказался верным. Девочка, стесняясь чужой неловкости больше, чем своей собственной, послушно взяла кофе, чтоб еще больше не смущать сконфуженного, как ей показалось, Алекса. Отпила, покосилась в сторону канапе и подрумяненных круассанов. Голодная же вчера уснула!
Алекс опять ругнулся, про себя, но на этот раз искренне. Подвинул ближе крошечные бутербродики и взял сам, чтоб эта глупышка не вздумала стесняться.
– Я… мне нужно в ванную комнату, – все-таки покраснела Маред.
– Разумеется. Вы точно не обожглись?
Встав, Алекс подобрал отставленный в сторону кофейник. Обернулся к Маред, натянувшей одеяло до подбородка. Вот и славно: стыдливость – это больше на нее похоже…
– Пожалуй, принесу еще кофе. Не ехать же вам на собеседование голодной?
Он почти вышел, держа кофейник на отлете, чтоб не запачкаться, когда в спину прозвучало растерянное:
– Куда ехать?
– На собеседование, – повторил Алекс с точно отмеренной порцией удивления. – Разве вам не позвонили?
– Н-нет! Но… сегодня же суббота!
– Проверьте сообщения, – пожал плечами Алекс, выходя. – Вас ждут к двум.
Это было предсказуемо просто: что значат моральные терзания по сравнению с собеседованием на должность? Вчера девочка напрочь забыла про фониль, но стоило ей проверить письма…
– Успокойтесь, – часом позже лениво посоветовал из кресла Алекс, глядя на Маред, нервно мнущую воротник форменного платья у зеркала в гостиной. – На встречу вы успеваете – я отвезу вас лично. И как бы ни была ужасна эта ваша форма, следует признать, что в данном случае она идеально подходит. Только оставьте в покое воротник, иначе его придется зашивать.
– Но что мне говорить на собеседовании?
Отпустив воротник, Маред отошла от зеркала и замерла у кресла, испуганно глядя на Алекса.
– Ничего лишнего, и только если спросят. Вас вызвали в деканат и представили лэрду Монтрозу. Потом пришло сообщение о собеседовании, на которое вы прибыли в назначенное время. Вот и все.
– Все? – недоверчиво повторила Маред. – Вопросов больше не будет?
– Будут, разумеется. Но на другие вопросы вы и сами прекрасно ответите. Главное, говорите правду обо всем, что не касается щекотливого момента нашего знакомства. И не бойтесь. Вас возьмут в любом случае.
Вот это он сказал напрасно, осознав, когда уже было поздно. Девчонка передернула плечами, глянув пасмурно и зло, и вернулась к зеркалу комкать воротник.
Вздохнув, Алекс поднялся, подошел и встал рядом, глядя на их отражение в зеркале. Поймал взгляд Маред. Тоскливый взгляд, но упрямый – значит, пока все поправимо.
– Маред… Тье Уинни, не ищите намеков там, где их нет. Вы вполне могли бы получить приглашение независимо от факта нашего знакомства. И даже непременно получили бы, не в этом году, так в следующем. Умные и трудолюбивые работники в цене по определению. А я не не собираюсь приносить извинения за каждое слово, в котором ваша трепетная душа углядит повод для обиды. Вам понятно?
– Да, лэрд Монтроз, – выдавила Маред, краснея.
– Тогда нечего смотреть на меня, как кролик на удава, – усмехнулся Алекс. – Приберегите этот взгляд для спальни, там он будет на диво уместен.
Сейчас бы погладить плечо, взъерошить еще чуть влажные кудри – и пусть отдернется. Пусть. Но раз за разом будет привыкать к прикосновению чужой руки. Хозяйской руки, если называть вещи своими именами.
В «Драккарус» Маред села все такая же напряженная, как струна, и сразу отвернулась к окну. Алекс молча тронул мобилер с места, включил ветрогон, разогнавший духоту в салоне. Спустя примерно час так же молча остановился у маленького скверика в паре кварталов от здания «Корсара». Дождался удивленного взгляда и поинтересовался равнодушно:
