Майор не ошибся. Тело Прохоренко было буквально разнесено автоматными очередями, вырвавшими из коллектора куски плоти и отбросившими его к стене.
Еще не успели стихнуть очереди, когда Зимин рыбкой нырнул в помещение, перекатываясь по полу и одновременно стреляя по разным целям с двух рук. Он на самом деле не промахивался – каждый выстрел находил свою жертву, и через несколько секунд все было кончено. Шесть человек, настоящие волкодавы, тренированные телохранители, валялись на полу, как тряпичные куклы, и сучили ногами, будто пытались удержать уходящую жизнь. Только один потребовал двух выстрелов – голову парня не было видно из-за стола секретарши, и пришлось перебить колено, чтобы телохранитель упал на пол и подставил свой лоб. На все про все ушло не больше шести секунд и семь патронов.
Зимин встал, автоматически сканируя свои ощущения – нет ли боли, которой не почувствовал в горячке боя, все ли цело. Определил, что ранений нет, и, наклонившись, подобрал короткоствольный «калашников» с откидным прицелом. Привычно отщелкнул магазин, посмотрел внутрь, перевернул, воткнул другой, тот, что был приделан к этому прозрачным скотчем. Пусть в работе будет полный, другой магазин, полупустой – в запас.
Прошелся между покойниками и с автоматом на изготовку шагнул к двери, находящейся сбоку от стола секретарши. Ее, само собой, на месте не было.
Потянул дверь на себя, чтобы оказаться перед другой, внутренней дверью, и только собрался выбить ее ударом ноги и вбросить тело в кабинет, поливая очередями все, что шевелится, за дверью послышался до жути знакомый голос:
– Коля, входи! В тебя никто не будет стрелять! Не бойся, мы только поговорим!
Зимин не удивился. Чего-то подобного он и ожидал. Но верить «голосу» не собирался.
Рывок, перекат! Мгновенно оценил ситуацию, метнулся в угол, за инкрустированный серебром и костью стол. Замер, поводя стволом автомата, будто скорпион жалом.
Но в кабинете никого не было. Никого, кроме чем-то похожего на Зимина человека в черном, как у владельца похоронного агентства, костюме.
Нет, они не были похожи, как два брата. Зимин – худощавый, гибкий, довольно высокий. Владелец голоса – пониже, помассивнее и… постарше. Вот только выражение глаз похожее – тяжелый взгляд глаз, которые видели многое, очень многое из того, что хочется забыть навсегда. Например – как взлетает на воздух джип с одним из террористов и, сгорая в огне, кричит ребенок, зажатый в искореженном салоне. Оказалось, он ехал с семьей. Или как тяжело умирает женщина, оказавшаяся на векторе выстрела и случайно прикрывшая «мишень» своей высокой грудью.
Не бывает акций без побочных потерь, что теперь поделать… такова жизнь! Террористы, наркодельцы, агенты влияния – все, кто мешает Родине жить, должны быть уничтожены.
Кто принимает решение убрать того или иного «клиента» – Зимин не знал. Не знал и Василий Самойлин, товарищ, командир, боевой соратник. Они просто делали свое дело – профессионально, умело.
Вот только отношение к происходящему у них было разное. Самойлин, человек спокойный и непрошибаемый, как танк «Армата», ничуть не сомневался, что любая цель, которую им поставили, заслуживает любых средств. Если целью является молодая женщина, ничуть не похожая на бородача-террориста, – значит, так тому и быть. Значит – командование знает что-то, что неизвестно исполнителям акции. И все происходящее не только нормально, но и в ранге положенности. Делай, и пусть ответственность ляжет на тех, кто приказал.
Сделал дело – и уходи. Если только нечего прихватить в качестве «сувенира». Именно он научил Зимина не гнушаться шарить по карманам и вещмешкам убитых противников с целью поиска чего-нибудь ценного (если это не мешает операции, конечно!). «Это трофеи! Разве партизаны в Оте-чественной войне не брали трофеи? И к тому же нам так мало платят за опасную работу, что я давно уже сделал вывод – рассчитывают, что мы сами найдем себе прокорм. Так что не стесняйся! Покойникам эти деньги, рыжье и брюлики уже ни к чему! Конечно, нужно делиться, не все самому хапать, и тогда все будут в шоколаде!»
Вначале Зимин брезговал мародерить, одно дело – искать документы, информацию, и другое – обшаривать вещмешки в поисках денег. Но потом ему стало все равно. Вообще все равно. Все равно, как машине-вездеходу, которая влезла в глубокие, скользкие глиняные колеи и ползет вперед, загребая всеми четырьмя колесами, сотрясается, натужно ревет движком, виляет, но никак не может уйти в сторону, не в силах покинуть набитую дорогу.
Самойлин уволился после одной из акций, когда они разгромили командный пункт бородачей, уничтожив более пятидесяти его защитников. Поговаривали, что Василий тогда нашел кассу полевого командира, одного из руководителей запрещенной террористической организации, и хорошенько помочил клювик перед тем, как подать рапорт на увольнение. Себе помочил и командованию. Куда он делся после того, как вышел на гражданку, – Зимин не знал. Николай Зимин был следующим патроном в магазине, который мягко, без усилий занял место предыдущего патрона в патроннике группы. Был капитаном, стал майором. Потолок для командира группы. Майорская должность.
И вот теперь Василий Самойлин, бывший командир, бывший приятель, можно сказать – друг, сидел в кресле за огромным столом-аэродромом и внимательно смотрел в угол, туда, где залег Николай Зимин, бывший его подчиненный.
– Да выходи ты, выходи! Чего уж… поговорим давай!
– Говори. Я тебя слышу. – Зимин не собирался покидать укрытия. Он на самом деле и здесь прекрасно все слышал, а подставляться под выстрел из отдушины или под выстрел того же Самойлина совсем даже не желал. Чтобы выманить противника из укрытия, хороши любые средства. На войне нет методов подлых, нечестных, вероломных. Все хорошо, что приводит к победе. Как сказал в одном из голливудских фильмов-боевиков ниндзя, пленивший доверившегося ему самурая: «Глупый самурай! Для ниндзя главное не честь. Для ниндзя главное – победа!» А кем были эти люди, как не современными ниндзя, шпионами, диверсантами, для которых эмоции и нравственность – дело второстепенное и совсем в общем-то неважное. И даже вредное. Главное – выполнить приказ командира – во имя Великой Цели, во имя Родины. А для того все средства хороши.
– Ты зачем сюда пришел, Коля? Только не говори, что хотел повидаться со мной. Конечно, я рад был бы тебя увидеть, но вообще-то… совсем не так. Позволь, я сделаю предположение. Итак, ты пришел к директору коллекторского агентства разбираться с каким-то долгом. Вряд ли своим. Значит, попала твоя сестра. Или подруга, если она у тебя есть. Или жена – то же самое. Зная, как ты… как мы все расправляемся с проблемами, могу предположить, что в коллекторском агентстве возникли большие проблемы. Многих убил?
– Всех.
– О как! Силен… М-да… – Самойлин был явно ошарашен ответом. – Если это так, то… многое меняет. Но не совсем. Итак, ты пришел, стал требовать справедливости, тебя послали нахрен, и ты, разозлившись, их покарал. Только не понимаю – зачем так радикально? Что, не мог связаться со мной? Мы бы все уладили! Неужели я для старого боевого друга не смог бы найти компромиссное решение?! Коль, да ты чего?! Вспомни, как вместе ползали по джунглям, как сутки отсиживались в яме с трупами, как змею жрали сырьем, когда кончились продукты! Что, неужели я бы с тобой не договорился? Зачем было крошить этих дебилов?
