Рабыня ничуть не смущалась тому, что ее разглядывают незнакомцы. Она была спокойна, так спокойна, что Зимин вдруг заподозрил – наркоманка? Но потом заметил, что девушка косит на него глаза и слегка улыбается одними уголками рта – не так уж она и спокойна!
– Ты понравился Дамире, – усмехнулся Уонг. – Хочешь, я дам тебе ее на ночь? Сегодня? Дамира, пойдешь в объятия к этому чужеземцу? Хочешь попробовать его плоть на вкус?
– Как скажет господин! – Дамира открыто улыбнулась и поклонилась хозяину шатра, повернувшись к Зимину спиной. От открывшегося вида у него, как у какого-то школьника, кровь бросилась в лицо, Зимин поспешно схватил фарфоровую кружку с красной пахучей жидкостью и выпил до дна, стараясь не смотреть на соблазнительную девицу.
– Хорошо. Потом об этом, – снова усмехнулся Уонг. Быстро взглянул на кусающего губы Слюсаря, понимающе кивнул. – И тебе дам рабыню. Завтра вы должны быть в хорошем настроении, а что за настроение у мужчины, если он давным-давно забыл, что такое женская плоть? У вас должна быть ясная голова, чтобы сделать все, что вам будет приказано сделать.
– А что нам будет приказано сделать? Господин… – быстро добавил Зимин, помня о палке, об этом универсальном мнемоническом артефакте («Тупа главы твоей вершина – нужна дубина в три аршина!»).
– Без церемоний, – отмахнулся Уонг, наливая себе из кувшина. – Вы прекрасно знаете, что вам нужно сделать. Убедить защитников крепости сдаться и выдать нам оружие.
– Чтобы вы потом их вырезали или превратили в рабов, как нас? – не выдержал Зимин.
– Чтобы потом мы их вырезали или превратили в рабов, – построжел лицом хозяин шатра. – Я что, должен был тебе соврать? Это ниже моего достоинства. Ты ведь все равно поймешь, что я лгу, и перестанешь мне доверять. А мне важно твое доверие.
– Это еще почему? – удивился Зимин. – Доверие какого-то там раба?! Вещи, которую можно выкинуть или сломать? Да зачем тебе мое доверие? Властитель ясно сказал – мы не можем рассчитывать ни на что! Только на то, чтобы сохранить наши жизни! Так о чем речь? Приказывай, а уж как получится у меня выполнить приказ – не гарантирую успеха. Даже если бы я хотел вам помочь, искренне хотел, заручившись посулами о свободе, о деньгах, которые получу, – и то я, возможно, не смог бы выполнить эту задачу! Ты только представь – за стеной мои тюремщики, которые считали и считают меня грязью, животным, негодяем, заслуживающим только смерти! И ты думаешь, что они выслушают меня, пойдут на ваши условия? Безо всяких гарантий? Просто на честном слове?
Уонг задумался, повертел в руках глиняную кружку. Хотел что-то сказать, но тут из-за кровати снова появилась Дамира в сопровождении еще двух девушек, одетых не более, чем она сама. Эти девушки были ничуть не хуже Дамиры, и вообще – подобраны так, что со спины казалось – они сестры. Жгучие брюнетки, длинноногие, грудастые (грудь торчала вперед и упруго покачивалась так, что дух захватывало), большеглазые и большеротые. Если бы им еще и росту побольше! Каждая не более полутора метров ростом – карлицы, да и только. Впрочем, Зимину всегда нравились миниатюрные женщины. В отличие от многих своих знакомых ему не нравились высокие пышные блондинки. «Один любит арбуз, другой – свиной хрящ», – как сказал классик литературы.
– Ешьте! – приказал Уонг. – А я пока обрисую вам ситуацию. Итак, основное направление вам задал Властитель. Вы рабы. Вы чужеземцы, явившиеся без спроса на нашу землю, а значит – должны быть рабами. Таков закон. А мы чтим законы. Но! Вы ценные рабы. Вы – двое. Вы отличаетесь от своих товарищей. Ну да, да – НЕ товарищей. Вы умеете управляться с вашим оружием, знаете тактику ваших бывших соплеменников и можете дать много разной информации. Потому – за свое будущее можете не беспокоиться, пока… пока вы нужны. Если мы поймем, что от вас никакого толка, а все ваши слова одно бахвальство… вы видели, что бывает с плохими рабами. Но вы не видели и сотой части того, что с ними можно сделать. Я даже рассказывать вам не буду. Наши палачи очень изобретательны. Умирать вы будете долго и трудно. И чего вы перестали жевать? Ешьте, ешьте… силы вам понадобятся! И ночью, и утром… вы же не захотите разочаровать девушек? Хе-хе…
Уонг отпил из кружки, задумался. Минуты две молчал, глядя на то, как два белолицых уничтожают куски пирога, копченое мясо, лепешки, запивая все охлажденным вином.
– Завтра с вами пойдет супруга Властителя, Хелеана. Его любимая жена. Его советница. Умнейшая женщина. И она очень дорога Властителю. Если с ней что-то случится… я не завидую вашим соотечественникам. И вам. Он уничтожит всех. Сдерет кожу с живых. Не обольщайтесь его внешностью изнеженного мягкотелого бездельника. Это один из умнейших и самых жестких людей этого мира.
– А почему нам не надели ошейники? – Зимин спросил о том, что занимало его последние полчаса. – Мне и Виталию.
– Его имя Виталий? Виталий, Виталий… – Уонг покатал имя на языке и, выбросив руку, указал пальцем на Зимина. – Твое имя?
– Николай Зимин. Николай.
– Николай… Николай… Ты хочешь знать – почему? Сам не догадался?
– Мы не буйные, не в наших интересах устраивать беспорядки. Мы могли бы сбежать, но куда бежать? За нами пустят погоню, и мы никуда не сможем скрыться, потому что выделяемся на фоне местных, как два дерева в поле. В конце концов, нас загонят, и мы погибнем. Потому в наших интересах служить вам. А что за усиленные ошейники?
– Они душат. Если раб начинает вести себя безумно. Но к делу. Итак, вы уже решили, что будете говорить своим соплеменникам? Есть какой-то план?
– План всегда есть. Вот только все планы ни хрена ничего не стоят. Человек предполагает, а Бог делает по-своему…
* * *
Их разместили в небольшом шатре, в котором не было ничего, кроме подобия матрасов, брошенных на пол, застеленный брезентом. Конечно, это не роскошь шатра вельмож, но после скудности убранства камеры шатер казался немыслимой роскошью. Под потолком не горела неугасимая лампа, никто не может ворваться и поставить на колени с поднятыми вверх руками, а самое главное – рядом теплое, упругое тело женщины, пахнущее мятой и ароматическим маслом.
Слюсарь уже давно занялся делом, пыхтел на своем лежаке, накачивая рабыню, как взбесившаяся нефтяная качалка, Зимин же лежал, глядя на то, как девушка трудится, обрабатывая его чресла. Совсем молоденькая девчушка, за такую на Земле точно влепили бы срок, и пошел бы Зимин в тюрьму не убийцей, а растлителем несовершеннолетней – ужасная, гадкая статья, получив которую лучше сразу повеситься прямо в камере.
Только не Земля это. И законы здесь другие. И кольцо, которое охватывало ее нежную тонкую шею, не было надето как украшение. По-хорошему Зимин сейчас должен был бы с гневом отвергнуть «угощение» – ну как же так?! Использовать рабыню, да еще и с такой целью, да несовершеннолетнюю?! Да где его цивилизованность?! Где совесть, воспитание – советское воспитание, надо заметить! «Мы не рабы, рабы не мы!» «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Он невольно фыркнул – эти мысли показались ему смешными. Девушка оторвалась от работы, вытерла мокрые губы и вопросительно посмотрела на него:
