– Я недосказал, – поднял голос князь Вид, до того отстраненно наблюдавший за сварой.
Долгорукому пришлось помедлить с разоблачением под прессом тяжелого взгляда из-под нарисованных бровей.
– Мы уже представили большую волну. Представили бой. Кровь, боль и смерть. Они там тоже были. Осталось представить путь, когда на ногах стоит всего один, но у колокола оказались все пятеро. И если вы сейчас сядете рядом со мной, – внимательный взгляд остановился на князьях Долгоруких, – и тщательно подумаете, то мы вместе, но независимо друг от друга, придем к одним и тем же выводам. Истина состоит в том, что победители у нас уже есть.
– Я согласен, – мрачно насупившись, вновь приподнялся раджа из рода Миттал. – Я не понял, что он сказал. Он сам, наверное, не понял. Я не видел второй тур из-за черного неба. Но я видел танцы. А вы признали их Силу.
Сердце Александра Сергеевича кольнуло безнадежностью. И кололо всякий раз, когда приглашенные «виртуозы» отказывались от старого мнения в пользу признания результатов конкурса.
А он… слова о прошлом Светланы так и остались при нем. Потому что сейчас прямо и недвусмысленно с него был стребован свежий долг. По самому легкому курсу – нужно было всего лишь промолчать. Но как бы исход не оказался куда кровавей.
Чуть ссутулился Сергей Михайлович, осознавая провал замысла. Наступила тишина, и все взгляды обратились к старому Долгорукому – ответ судей получен, и именно ему надлежит навсегда закрыть этот вопрос. Закрыть турнир с позором, несмываемым на долгие годы.
– Впрочем, если уважаемый Сергей Михайлович проведет новый турнир, – неожиданно выступил молодой княжич Вяземский, представляющий род, – с теми же самыми призами, мы бы не отказались поучаствовать.
– Это хорошая идея, – улыбнулся старый князь Долгорукий. – Среди тридцати участников, последний этап тура, разумеется. Безусловно, проведем замену раненым и тем, кого постигла воистину трагическая участь.
– Мы уже свое выиграли, – отозвался Шуйский под недовольное фырканье большинства. – Нам неинтересно.
– Среди двадцати девяти, – дипломатично отметил Сергей Михайлович. – Денежные призы оставим в том же размере.
На это род как-нибудь наскребет… Золотой колокол однозначно в переплавку.
– А как же станция и комбинат? – напомнили о самом лакомом куске выигрыша.
– Его величество принц выделили один набор призов, – пришло время напомнить о себе уполномоченному принца. – Но можете рассчитывать на то, что билеты на ежегодный бал первые два финалиста бесспорно получат. Не могу гарантировать обед с их величествами, но обязуюсь всячески способствовать.
– Не сомневайтесь, – поднял голос старый князь Долгорукий. – Главный приз останется прежним или мы предоставим равную альтернативу. Наш род и клан заинтересован в том, чтобы все вернулось на круги своя. Как и доверительные отношения между нами. Слово.
Зал, несмотря на определенный скепсис, поддержал краткую речь довольным ворчанием.
Гибель родичей, разумеется, никуда не ушла. Платить виру придется, и много – если ее вообще примут. Но испортить отношения с парой-тройкой семейств – не то же самое, что с тремя десятками разом.
Пришла пора очередного выхода на первый план действующего князя – на сей раз пожимать руки уходящим. Никто не отказался от протянутой ладони и радушных слов, уже неплохой результат и весомая надежда.
На автомате Александр Сергеевич чуть не пожал руку отцу.
– Вы куда? – удивился он.
– Надо съездить, – устало выдохнул тот, убедившись, что никого нет рядом. – Решить вопрос по комбинату.
– Так Шуйские же здесь?
– Артем Шуйский отдал главный приз простолюдину.
– Глупость какая… – не поверил своим ушам князь-сын. – Или не глупость? – засомневался он, вспомнив слова Шуйского. – Если он старой крови и его род…
– Самойлов Максим появился из ниоткуда, вместе с новой семьей вышел из разрушенного города. Полагаю, один из принцев Тенишевых, уцелевших в резне. Может, кто-то из их союзников.
– Но Тенишевых больше нет.
– Именно. Вместо принца теперь простолюдин, у которого ни армии, ни власти, – подмигнул князь-отец, выходя из зала. – Осталось объяснить, что маленький мальчик не может владеть комбинатом и электрической станцией.
– Воистину, удача на нашей стороне! – вырвался облегченный вздох у сына.
Низкий гул реверса двигателей «Эмбраера» окончательно стих, остановив самолет на расчетном месте. Мягко распахнулись дверцы бортового трапа, открыв вид на синее небо, а затем и на силуэт города на горизонте, ставшего родным за эти годы.
«Я дома!» – радостно ударило сердце.
Паша ступил на трап, щурясь на солнце. Приложил руку ко лбу и тут же победно вскрикнул, отметив группу встречающих у подножия трапа, и не удержал эмоции в себе. Отец его уже ждал! А вот дядя Борис и…
И группа каких-то незнакомых мужчин, держащихся немного особняком, из-за которых Паша не стал кричать и срываться с трапа бегом, а с видом культурным и подобающим спустился вниз, предложив отцу ладонь для рукопожатия.
– Привет, – обняла его огромная рука, прижала к груди и взлохматила волосы.
Позади задумчиво хмыкнули.
– Здравствуйте, – чуть смущенно обернулся к незнакомцам Паша, но с облегчением увидел, что внимание их обращено к самолету, а не к нему.
Ну, это понять можно – с законной гордостью владельца улыбнулся Павел. Самолет – красавец, и гербовый узор Зубовых очень ему идет, о чем он тут же сообщил отцу.
– Да, – почему-то грустно улыбнулся Зубов-старший. – Красиво.
– Это еще не все! – Скрывая из-за посторонних детали, Паша потянул отца за руку в сторону трапа. – Пойдем, я покажу!
– Сын… – К Пашкиному удивлению, тот отчего-то встал на месте глыбой.
– Сходите, что же вы, – неожиданно поддержал чаяния сына незнакомец сбоку.
Был он невысок ростом, в черных роговых очках, из-за которых смотрели мудрые серо-синие глаза, одет – в подобающий клерку простой костюм и приближался к тому возрасту, когда к советам человека можно прислушиваться – или обозначать, что прислушиваешься, из уважения к летам. Хотя и старым его не назвать. Просто некая скупость в одежде, обычная прическа и очки добавляли солидности. И еще привлекала внимание вышивка золотом на лацкане, которую никак не удавалось разглядеть – было ветрено, мужчина поднял воротник, да и стоял боком, повернув к ним только голову.
– Пойдем, посмотрю с удовольствием, – оттаял отец.
А Паша с благодарностью кивнул клерку. Тот ответил легкой улыбкой.
Буквально взлетев под трапу, Паша чуть не приплясывал на месте, пока отец грузно, с некоторой усталостью, поднимался следом. Но наконец дождался и решительно проследовал в салон, буксиром ведя за собой отца.
