– Тут дело не в именах, – наставительно качнул он пальцем. – А в том, откуда они. Согласись, глупо показывать народные танцы радже из младшей ветви рода Миттал? – хитро улыбнулся учитель, демонстрируя снимок смуглого мужчины с волевым лицом и в чалме.
– Иноземцы? – всерьез удивился я, разглядывая диковинную фотографию.
– Равные по рангу нашим князьям, – подтвердил учитель. – Без родственных связей в нашей стране. Каждому, – взял он новый снимок с изображением абсолютно лысого человека с узкими глазами и острым клином бородки, – заплачено более миллиарда золотом и подарками за согласие приехать.
– Не слишком ли? – усомнился я, всматриваясь в новое фото со скупой подписью: «Лендлорд Куомо, шестьдесят два года, Америка».
– За меньшие деньги они даже чихнуть не согласились бы, – категорично заявил старик. – Те же Миттал – некоронованные императоры. Им все, что до миллиарда, – гроши, недостойные внимания.
– Некоронованные? – заинтересовался я. – А почему?
– Зачем громкие титулы, если всем и так ясно, кто ты?
– Я запомню, – задумался над услышанным.
– Так что вас ждут крайне влиятельные и самые неподкупные судьи из всех, каких можно найти на белом свете. Но самое главное – их вкусы могут быть весьма далеки от стандартных, и об этом надо помнить в первую очередь. Изучай, – пододвинул он папку ко мне.
– И что же им всем может понравиться? – посмотрел я на фото чернокожего мужчины в красно-зеленой бандане.
Старик прикрыл глаза и ненадолго задумался.
– Смерть.
Толстые пальцы перебирали листы документов, небрежно комкая края бесконечных списков фамилий и имен, обрамленных мелким бисером секретарского почерка – уточнения, характеристики, родство, годовой оборот рода, финансовые интересы…
– Вы – никто, – сминались гербовые бумаги с отметками миллиардных доходов на полях.
– Ничтожества, – улетали за край стола скомканные свитки с княжескими соколами в эмблеме.
– Две сотни лет назад даже фамилии такой не было, – плотный лист дорогой бумаги удостоился чести вытереть пот со лба.
– Торгаши, – целую стопку листков сбросили на пол.
– Голытьба!
– Вырожденцы!
Хозяин стола, несмотря на преклонный возраст и заплывшие жиром телеса, поднялся с кресла одним движением, мощно оттолкнувшись от подлокотников. Одернув сбившийся набок сюртук и расстегнутую на четыре пуговицы рубашку, он неспешно обошел стол и остановился у целой груды искомканных листов на полу.
– Вы все, – с удовольствием пнул ворох как ненавистного врага. – Придете ко мне. Заплатите мне. За мое удовольствие. Видеть вас. В грязи. Где. Вам. И. Место! – Он остановился, тяжело дыша.
По кабинету беззвучно разлетались сотни заявлений на участие, с тихим шорохом покрывая пол на добрый десяток метров вокруг.
Старый князь Долгорукий, давным-давно передавший княжескую корону, шубу и цепь сыну, имел громадное число недостатков, свойственных преклонному возрасту и непростой биографии. Например, ненавидел подлость, обожал говорить правду, не терпел предателей, помнил и не собирался забывать целую сотню лет грязных интриг, ныне красиво именуемых «политикой». И в общем-то имел полное право ходить по бумагам с подписями большей части знати в уличной обуви – что, собственно, и делал с великим удовольствием.
Все эти недостатки никак нельзя было назвать простительными в наше не слишком спокойное время. Оттого внешний мир старались всеми силами оградить от его нелегкого характера, зная по опыту, что «ограждать» и «не пускать» самого «динозавра ушедшего тысячелетия» – дело бесполезное и разрушительное. Старик сохранил страшную Силу, не уступал рангом сыну, а опытом и умением превосходил как бы не всех в клане.
Иногда мир защитить не получалось – как, например, сегодня. «Дед» решил прогуляться до столичной резиденции рода, причем сделал это раньше, чем родичи успели эвакуироваться по сигналу «красная тревога». В общем, Сергей Михайлович Долгорукий решил поинтересоваться, как ведутся дела клана.
К чести секретарей, бумаги пытались скрыть.
– Скажу Сашке, пришлет замену, – буркнул после этой попытки старый князь, оставив позади себя разорванный на части демидовский сейф и двух ошарашенных служащих, один из которых пытался вместить в шаблон, что «Сашка» – это князь Александр Сергеевич Долгорукий, а второй, баюкая сломанную руку, законно опасался, что прислать могут еще и нового секретаря, оттого старался выглядеть бодрым и здоровым.
Так что вся аналитика, все расчеты по соревнованию – кого с кем свести, кому что продать, на кого надавить, пользуясь первым за столетие мероприятием такого уровня, – все оказалось на столе старого князя. К счастью, с листов успели сделать копии, так что к последующим разрушениям и поруганию документов относились довольно спокойно, воспринимая все как стихийное бедствие и вселенскую неизбежность.
В списках не было взрослых, хотя в его времена в шестнадцать лет парень считался мужчиной. В списках не было тех, кого он мог ненавидеть лично, – слишком молоды для этого. Но какая разница, если им все равно суждено вырасти и возглавить род и клан, презираемый за деяния предков? Он не верил, что в гнилой семье могли воспитать достойную поросль, и был готов убедиться в этом вновь. Увидеть – и смаковать до смерти, как лишения, голод, холод, опасность снимают маски благородства, обнажая подлость чванливой дряни.
Память – на нее старик не жаловался. Но если и она подведет, то останутся видеозаписи и фотографии – отличный запасец как для него, так для потомков, чтобы взять врага за кадык на всю жизнь.
– Красиво Сашка придумал, – размял он толстую шею и повернулся к столу.
– А вас, – поклонился он с великим тщанием куцей стопочке бумаг – всего листов двадцать, не больше, – вас мы ждем с великим уважением.
Мужчина подошел ближе и огладил самый верхний лист, каждое имя в котором было окутано целым ворохом вопросительных и восклицательных знаков. – И тебя, Артемка, в первую очередь.
Взгляд коснулся еще одной стопки, основательной и довольно объемной – ее ярость старого князя не коснулась, но и уважения она не удостоилась. Новые семьи – всего три-четыре столетия, но уже со славой, хоть и скромной, с финансами и боевой Силой, без грязи на репутации. Но достаточно ли этого, чтобы считать их настоящими людьми?
– Докажите, – поджав губы, дал им шанс князь.
Глава 12
В темноте этой ночи было много оттенков фиолетового, прятавшегося в складках черных плащей. Словно волна над глубиной, они добавляли тьме объема и загадочности, перетекая от одного силуэта утопленного в ночи дерева к другому.
Гости, числом четверо, не торопились, оттого ткань, кутавшая их с головы до пят, казалась частью облика, второй кожей. У них не было лиц – свет тусклого месяца превращал то, что скрывалось под капюшонами, в черные овалы. Их руки скрывались под тонкой кожей перчаток. И только дыхание, выбивавшееся теплыми облачками перед фигурами, позволяло верить в их людскую природу.
