– Тем более что императоров на свете много! Разве это так интересно – быть императором, о котором станут уточнять «а какой страны»? Будь единственным на весь свет! Добейся того, чтобы все знали – в любой точке мира! – кто с ними говорит. Для этого не обязательно зваться императором. Можно стать ученым, музыкантом, политиком!
– Действительно, неинтересно, – вежливо согласился я.
– Вот, молодец, – облегченно выдохнул наставник, отпуская рычаг аппарата и суетливыми жестами приводя телефонный столик в порядок. – Будь собой, Максим. Быть человеком – тоже немалый титул. Даже его многие постараются оспорить в твоей жизни, пожелают отнять или заставить от него отречься.
– В общем, просто еще не все со мной знакомы, – подвел я черту под услышанным.
– Знакомь людей с делами и свершениями, тогда не придется пожимать руку каждому из шести миллиардов.
– Хм…
– Хорошими делами! А лучше – большим хорошим делом.
– Запланирую на февраль, – согласился я с ним.
– А что в феврале? – с легким подозрением уточнил старик.
– Весенние каникулы.
– А…
И Федор достроит усиленный четвертый вариант робота. Большой и очень хороший. Только как бы его назвать?
– Может, Врач
[1]? – невольно произнес я вслух.
– Врач – это очень и очень хорошо!
– Вот и я так думаю, – затем все-таки закрыл блокнот, с легкой грустью отказываясь от прежних планов с гостиницей. – Ладно. Разобьем лагерь. Надо будет раздобыть шатры, вагонетки и цыган.
– А зачем цыган? – замер учитель.
– Это чтобы в городе не заскучали.
– Так их за стены все равно не пустят.
– Грустно, – листанул несколько страничек и жирно зачеркнул одну из идей. – Байкеров ночью тоже не пустят?
– Боюсь, что никого, кроме приглашенных и жителей с полугодовой регистрацией, в городе не будет, – сочувственно произнес наставник. – Если даже родителей не приглашают, не то что… шатры в городской черте поставить тоже не дадут.
– Провал, – откинулся я на спинку кресла, положил блокнот на колени. – Ладно, переживем пару ночей вместе со всеми.
– Только ничего там не ешьте! Окна тоже открывать не рекомендую. Внутри комнат желательно назначить дежурство, чтобы не оставлять без присмотра. И ходить – только парами! Очень желательно с друзьями, готовыми выступить независимыми свидетелями.
– Вот, хоть кто-то меня понимает, – с силой потер я глаза.
Шла уже вторая ночь без сна. И спать, что удивительно, хотелось – а не так, как сейчас.
– А вам пригород сгодится? – после минутного молчания (я уж подумал, ушел) произнес старик. – Хотя, может, это уже в черте города… – с сомнением дополнил он.
– Если не чердак, то пойдет, – и добавил виновато: – Федор чердаки не любит.
– Не чердак, – задумчиво пожевал наставник нижнюю губу. – Можно листок?
Я предложил блокнот целиком вместе с ручкой.
Он что-то быстро написал и положил блокнот на стол. Слегка поправил его краешек, выравнивая идеально по краю – будто давал себе время отказаться и все переиграть. А может, место не самое лучшее, оттого сомневался, но это зря, мы за любой вариант будем благодарны.
– Там номер, – расправил он наконец плечи и посмотрел куда-то вправо от меня. – Я попрошу, вас встретят на вокзале. Вы ведь, надеюсь, поездом?
– Да, – с благодарностью принял я блокнот. – А это ваши друзья?
– Самые верные, – быстро кивнул он. – Не обидят. И ты их, пожалуйста, не обижай, – и, развернувшись, посеменил внутрь дома. – Ужин через полчаса.
А после ужина был он – самый последний вечер, который плавно перелился в ночь и хлопоты по загрузке вагонов. Кроме нашего имелось еще два: для багажа и двух десятков хмурых от недосыпа попутчиков, которые были так вежливы, что помогли нам с грузом. У самих-то, кроме пары, сумок ничего не было.
– Вахтовики, – пояснил Артем, сонно кивнув в сторону попутчиков. – Так дешевле.
Вагон с ними тоже опечатали – как объяснила Света, благодаря этому получался островок «княжества на колесах». К нам заходить никому не разрешалось, однако и нам покидать состав до завершения пути тоже не позволялось. Зато не было и проверок, которые обязательно производятся на границах княжеств. Но в окна к нам все равно посматривали на каждой заставе, выглядывая неведомо кого.
Вот и этой ночью один из них пожелал оглядеться в нашем вагоне через раскрытую форточку. Попытался уточнить у него про овец – так тот до следующей станции размышлял, пока коллеги не сняли. А может, это просто в окошке голову от резкого движения заклинило – он в общем-то не жаловался, поэтому не угадать. Я специально спрашивал – удобно ли. Помочь хотел. Он молчал и согласно хлопал глазами.
– Может, позвать кого?
– Не-не-не, – как от мелочи, отмахнулся он, перебирая ногами по ту сторону окна и задумчиво разглядывая потолок.
Наверное, все же размышлял… Неплохой вроде мужик – напоследок даже фуражку свою подарил и темные очки.
– Вы забыли! – закричал я ему вслед, размахивая тем, что успело слететь с его головы внутрь вагона.
– Это не мое! – решительно обозначил он подарок, мотнул головой и стремительно удалился в рассвет.
Вскоре поезд вновь набрал скорость, а вместе с ним ускорился и мир за окном – даже солнце заспешило на небосвод.
Через некоторое время проснулся Федор. Неуклюже протопал к столу, сонно разложил содержимое матерчатой сумки и принялся удивительно ловко орудовать мелкими пинцетами над крохотной заготовкой.
Теперь отсвет солнца виднелся на его макушке, в вихрах непричесанных волос.
– Доброе утро, – тихо шепнул я.
– Доброе утро! – шепотом обрадовался мне брат и развернулся, чтобы показать свою поделку. – А я кольцо новое почти доделал вместо утерянного.
– Что?! Кольцо?! – сорвался на писк Пашка в конце зала.
– Кольцо потеряли?! – словно в воду нырял, взлетел над постелью Артем.
– Разворачивайте поезд! – бросился Пашка к двери, запутался в простыне, свалился, но с неукротимой целеустремленностью пополз дальше.
– Но поезд нельзя развернуть, – логично заметил Федор.
– Звоните на станцию, пусть срочно согнут рельсы! – затараторил Артем, наощупь ища вокруг себя очки.
– Да все нормально, – произнес я спокойно. – Кольцо на месте, вагоны тоже.
– Уф, – застыв на мгновение, выдохнул Паша и встал, заворачивая вокруг бедер растянувшуюся по полу простыню.
Клацнула вагонная дверь, впуская Светлану.
