Дайнека тихо спросила:
– Кто были эти люди?
– Той ночью я этого не узнал.
– Почему?
– Потому что сбежал. Я бежал так быстро, как будто за мной гналась старуха с косой.
– Что было дальше?
– Меня нашел старый слуга, который знал все закоулки. Он рассказал, что загадочные фигуры – всего лишь траурный барельеф, который князь Фабрицио заказал в свою усыпальницу, но по какой-то причине он не пригодился, и его установили рядом с капеллой
[22]. Меня потом водили к этому барельефу…
– Зачем? – удивилась Дайнека. – Я бы, например, никогда больше туда не пошла.
– В результате испуга я стал заикаться. Доктор посоветовал показать мне барельеф при дневном свете, чтобы я понял: люди в балахонах не представляют опасности.
– И вы согласились?
– У меня не было выбора. Мне было десять.
– Рассмотрели?
– Рассмотрел.
– Страшно было?
– Только сначала. Хотя на самом деле ничего особенного в них не было.
– При дневном свете – конечно, – заметила Дайнека.
– Несколько мраморных фигур, как будто задрапированных тканью. Идущая впереди женщина держала в руках не то факел, не то какую-то амфору – все, что я помню.
– Ух! – вырвалось у Дайнеки.
В этот момент за стол возвратился Алекс. При одном взгляде на него Дайнеку обдало чувственным жаром. Прислушавшись к себе, она попыталась разобраться в своих ощущениях и сама испугалась. Какое-то потаенное знание подсказало: отныне она сама себе не хозяйка. Ее тянуло к Алексу так, что противиться не было сил. Все в нем казалось таким родным и привычным, как будто она знала его целую вечность. Зародившееся чувство усилилось и уже не поддавалось контролю. Дайнека почувствовала себя предательницей. Страшная мысль поразила ее в самое сердце: она предавала Джамиля и ничего не могла с собой сделать.
У Сальваторе зазвонил телефон. Ответив, он встал, спустился с террасы и удалился на приличное расстояние.
Дайнека ощутила внутренний протест и желание все изменить.
– В чем дело? – с вызовом спросила она.
Не глядя на нее, Алекс ответил:
– Ни в чем.
– Но я же вижу: вы избегаете меня, стараетесь не смотреть, отводите глаза. Вы на что-то обижены?
В следующее мгновение произошло то, чего Дайнека не ожидала: он посмотрел на нее, да так, словно заглянул в самую душу.
Она опустила глаза.
– Вы только послушайте! – по ступеням террасы поднимался оживленный Савелий. – Настасью расстреляли семенем! И кто бы вы думали? Огурцы!
– Я тебе не Настасья! – злая и мокрая Настя шла следом за ним.
– Семенем огурцов? – удивилась Дайнека.
– Настасья сунулась в кусты, а там – бешеные огурцы
[23]. Только прикоснулась, они все разом в нее – соком и семенем, да не просто, а очередью!
– Che cosa?
[24] – спросил Сальваторе, который закончил разговор и вернулся к столу.
Дайнека перевела суть происшествия, и он удивился:
– Но что вы делали в заброшенной части парка? Бешеные огурцы растут только у крепостной стены. Туда давно никто не заходит.
Настя сунула в рот кусок овечьего сыра, скривилась и тут же выплюнула его в салфетку. Савелий уселся на диван развалясь, по нему было видно, что он сегодня получил от жизни все, что хотел.
– Послушайте! – сказал Сальваторе. – Есть хороший повод съездить в сицилийскую глубинку и осмотреть католический храм, построенный в шестнадцатом веке. Мне только что звонила бывшая однокурсница Лоредана Катарелла. Она сейчас проводит исследования в небольшой деревеньке, в двадцати километрах отсюда.
– Какого рода исследования? – поинтересовалась Дайнека.
– Химико-биологические, – туманно объяснил Сальваторе. – Ну так что? Едемте? Будет интересно. Я обещаю!
Глава 22
Вечные тела
В деревню к бывшей однокурснице Сальваторе отправились почти в полном составе. В первой машине (ее взяли из гаража принцессы Франчески) сидели Дайнека, Настя и Алекс. За рулем был Влад Пилевский. Сальваторе ди Скьяра в своей машине поехал один. Его компаньон Савелий остался в замке.
Дорога пролегала по каменистой местности, между холмов, поросших гигантскими оливами и кустами темно-зеленых каперсов
[25]. На вершинах холмов повсюду виднелись заброшенные постройки с облупившимися дверьми и разбитыми окнами. Встречались и виноградники, ряды которых перемежались каменистыми тропками и уходили далеко-далеко.
Дайнека села назад, уступив переднее сиденье Алексу. Отсюда не отрываясь глядела на его затылок и плечи. Разговаривая с Владом, он поворачивал голову, и тогда она видела его ухо и часть щеки с длинным шрамом. Вокруг Алекса как будто образовалась воронка, которая затягивала Дайнеку вопреки здравому смыслу и внутренним установкам.
Через двадцать минут пути машины въехали на деревенскую площадь, посреди которой высился старинный католический храм. У входа их встретила темноволосая женщина с орлиным профилем и спортивной фигурой.
– Лоредана Катарелла. – Она по очереди расцеловала всех по-европейски, каждого ровно по два раза.
Сальваторе представил всех друг другу, включая свою однокурсницу.
– Лоредана преподает в колледже и в свободное время проводит научные изыскания.
– В какой области? – осведомилась Дайнека.
– В области неорганической химии. Я – профессор по похоронным обрядам. Специалист по восстановлению и сохранению тел.
После таких слов все без исключения стихли.
– В чем дело? – спросила Лоредана.
– Простите… – пробормотала Дайнека. – А разве такие специалисты бывают?
– Похоронные услуги и бальзамирование тел усопших – мощная индустрия не только в Италии, но и во всем мире. Специалисты в этой области очень востребованы, и наш факультет готовит таких специалистов. А кафедра проводит научные изыскания.
– Лучше расскажи, что изучаешь здесь? – вмешался Сальваторе.
– Вечные тела.
Дайнека перевела ее слова на русский язык.
– Но разве это не церковь? – вступил в разговор Алекс.
– Это католический собор. Один раз в неделю жители деревни приходят сюда, чтобы отстоять воскресную мессу. Но под алтарем храма – гробница.
