— Мне очень жаль, — прервал его офицер, — но такое случается. Сегодня ты есть, а завтра тебя уже нет.
— Как с Матизом?
— Увы, да.
Хас поерзал на стуле.
Так что мне теперь остается? И почему вы заставили меня проделать такой путь ради того, чтобы сообщить о его смерти? Могли бы просто со мной связаться и сэкономить мне топливо.
Человек недовольно поморщился, словно Хас показался ему чересчур назойливым.
— Вы здесь потому, что мне приказано передать вам личное сообщение, которое по некоторым причинам нельзя доверить комлинку.
Хас поднял на него взгляд:
— Сообщение от кого?
— От лейтенанта-коммандера Орсона Кренника из Инженерного корпуса.
Хас открыл рот, но не смог произнести ни слова. Сглотнув, он попробовал еще раз, но так же безрезультатно.
— Мне сказали, что вы с ним знакомы.
— Уже несколько лет, — сумел выговорить Хас. — Но...
— Не могу представить, как и где вы могли познакомиться, но меня это не касается. Коммандер просит вас как можно быстрее явиться к нему на Корусант. — Он достал из папки комлинк военного образца и положил на стол. — Когда прибудете на место, воспользуетесь вот этим.
Хасу не хотелось прикасаться к комлинку, но он все же взял его и покрутил в дрожащих руках.
— С шифрованием?
— Это тоже никак меня не касается, — пожал плечами офицер.
— Почему Корусант?
Человек раздраженно вздохнул:
— Это лучше знать вам, а я предпочту оставаться в неведении. В данном случае я всего лишь курьер.
Внезапный шум за окном заставил обоих вскочить. Внизу группа скандирующих тви’леков, несших плакаты с надписями «Движение „Свободный Рилот“» и «Молот Рилота», прорвала ограждение и рассеивалась по широкому бульвару. Резко остановившись, ближайший отряд штурмовиков перегруппировался, сомкнув ряды, но головохвостых инородцев становилось все больше и больше. Послышался громкий приказ офицера, и штурмовики подняли оружие. Над головами протестующих пронеслись энергетические разряды, но толпа не собиралась замедлять движение.
Что-то подсказывало Хасу, что еще немного, и Империя заявит свои права еще на одну планету.
Кренник был нечастым гостем в исследовательском комплексе, так что когда Гален услышал, что тот собирается к ним заглянуть, он был вне себя от радости и потребовал, чтобы он остался поужинать вместе с ними. Кренник явился без сопровождения штурмовиков, но в полной форме и с подобающими случаю винами — как обеденным, так и десертным. Когда его аэроспидер опустился на посадочную площадку, Гален уже его ждал, и они тепло приветствовали друг друга. В вестибюле к ним присоединилась Лира с дочерью, и все четверо совершили занявшую больше часа экскурсию по комплексу. Гален оживленно рассказывал про свои исследования в области энергетики, словно ожидая одобрения со стороны Кренника, Лира молча следовала за ними, а девочка бежала впереди с игрушечным мечом на поясе и двумя плюшевыми игрушками под мышками.
Когда все наконец оказались в уютном жилище Эрсо, Кренник открыл бутылку вина, а Лира усадила дочь перед проектором, показывавшим «Лестницу Октавы», любимую сказку девочки. Из окна гостиной открывался грандиозный вид на рощу посаженных б’анкорами несколько столетий назад гигантских деревьев, за которыми устремлялись ввысь несколько самых новых небоскребов планеты-города.
Кренник почти забыл, что они на Корусанте. Он надеялся, что такое же ощущение рано или поздно возникнет и у Лиры, но, судя по записям их подслушанных разговоров с родными и друзьями, ей было скучно и тоскливо.
Несколько недель назад Кренник узнал, что с Галеном пыталась связаться Рива Демейн, якобы чтобы просто передать ему привет, но на самом деле она явно намеревалась что-то разнюхать. Демейн ничего не знала о боевой станции, но программой по разработке генератора щита, которую она возглавляла, занималась Специальная группа по вооружениям, и некоторые из разбросанных повсюду ученых начали сравнивать между собой свои заметки. К счастью, с Демейн разговаривала Лира, и Кренник тщательно изучил содержание их беседы. Если у Лиры имелись некие сомнения насчет исследований, которыми занимался Гален, то завуалированные вопросы ученой-мириаланки, вероятно, удвоили их, что вскоре могло стать серьезной проблемой. Кренник вспомнил их спор, случившийся вскоре после окончания войны, и записи разговоров Галена и Лиры подтверждали, что ее опасения лишь усиливаются. Демейн не стала ссылаться на слухи о том, что исследования Галена поставлены на службу военным целям, но она вполне однозначно высказала собственные соображения по поводу проекта, и Кренник не мог оставить мрачные предчувствия Лиры без внимания. Что касается Галена, его слишком соблазняли предоставляемые комплексом возможности, чтобы всерьез думать о чем-то еще, кроме кристаллов.
Дождавшись десерта, Кренник перевел разговор в нужное русло.
— Вам тут нравится? — спросил он после того, как они подняли бокалы за прочный мир.
Вопрос, похоже, застиг Лиру врасплох, но Гален ответил почти мгновенно:
— Такое чувство, будто мечта стала реальностью.
Он положил ладонь на руку Лиры, словно намекая, что она полностью с ним согласна, — или пытаясь незаметно подать ей сигнал, что стоит быть осторожнее.
Кренник посмотрел на Галена:
— У тебя есть все, что тебе требуется?
— Поставки идут каждый день. Большего и желать нельзя.
— Насчет оборудования и материалов я и так знаю, — улыбнулся Кренник, — но я спрашивал про твои личные потребности. — Он обвел рукой вокруг. — Как бы тут ни было неплохо, но все же довольно одиноко.
Лира хотела что-то сказать, но Гален ее опередил:
— Все, чего нам не хватает, — всего в нескольких часах пути. Мы сохранили за собой квартиру, Джин играет с детьми других ученых. Лира будет обучать ее дома.
— Полагаю, мы оба согласны, что Гален полностью счастлив, — дружелюбно обратился Кренник к Лире, — и, похоже, ребенок тоже не испытывает ни в чем нужды. Но меня больше всего заботишь ты.
— Я? — покраснев, переспросила Лира.
С тем же успехом она могла спросить: «С каких это пор?» — но Кренник придерживался своего сценария.
— Я просто хотел сказать, что с материнскими обязанностями и тем, что ты делаешь для Галена, у тебя почти не остается времени для себя. Насколько тебя устраивает, что тебе пришлось отказаться от прежней жизни — ио крайней мере, временно?
— Я вовсе от нее не отказалась, Орсон, — удивленно взглянула на него Лира. — От карьеры — может быть, но уж точно не от жизни.
Он выставил перед собой руки.
Возможно, я неправильно выразился.
— Возможно. Так на что ты все-таки намекаешь?
