— Вы предпочитаете, чтобы Сенатская Комиссия задала вам вопросы, которые пока что приватно, без суда и прессы, задаю я? Что случилось с базой ВВС Синьчжун? Пропасть без вести может рядовой Джон Доу — но никак не военный объект США! Тысяча сто человек гарнизона, особо секретная техника, а теперь еще и… Думаю, в Вашингтоне очень захотят получить ответ! Какая у нас есть информация — достоверно?
— Достоверной — немного. В 13 часов был последний сеанс связи. Мы сообщили, что рейс 047 вылетел с Окинавы, они — что ждут и готовы принять. Согласно инструкции, после приема груза должно быть передано подтверждение, но небольшая задержка все ж была допустима. Был послан запрос, Синьчжун не ответил, решили что проблемы со связью. Начиная с 20 часов, когда все мыслимые сроки для ответа прошли, мы вызывали их в эфире постоянно. Был послан офицер связи, на самолете — тоже пропал. Сегодня в 6 утра отправили воздушную разведку. Они успели передать — видим объект, на земле оживление, и следы бомбежки. А затем крик, нас атакуют «стрелы», и все. Так как у русских реактивных истребителей никак не хватило бы боевого радиуса со своей территории, то весьма вероятно, что база Синьчжун после бомбежки захвачена советским воздушным десантом, и «стрелы» взлетали уже оттуда.
— А мой груз? И самолеты?
— Сэр, выводы делайте сами.
— Вы понимаете, что в Вашингтоне сделают с нами обоими, когда узнают, черт побери?
— Простите, сэр, но это был план — дернуть тигра за усы. Я понимаю, политика — ну а ВВС тут при чем? Трудно было предвидеть реакцию Большого Джо — ну как бы мы отнеслись, если бы русские бомбардировщики с атомными бомбами завтра появились например на Кубе? Вот Советы и реагируют, предельно нервно и резко — мы на их месте вели бы себя так же. А уж после Сиани и инцидента в Цусимском проливе… вы не находите, что это было очень неосторожно, продолжать провоцировать русского медведя? При том, что отдуваться за все приходится моим парням!
— Генерал, эта операция была утверждена на самом высоком уровне. Ну кто мы, чтобы сомневаться в ее целесообразности? Тем более, что речь шла не о реальном нанесении удара — правило «fleet in being» относится не только к флоту!
[57] Это я и вы знаете, что В-47 из Синьчжуна вряд ли могли бы долететь даже до Иркутска, не то что до Новосибирска и Свердловска — а знают ли про это Советы? С учетом того, что нами заявлены сведения о дальности этих новых бомбардирощиков, заметно отличающиеся от истинных. Реальна угроза или нет — но Сталин обязан был ее учесть по максимуму! Что было бы для нас очень благоприятно, при проведении переговоров — куда легче договариваться, когда противник знает, что под столом ты держишь кольт, нацеленный ему в живот!
— Вот русские и учли. Скажите, сэр, вот вы там, наверху, принимаете важные политические решения. В том числе — как нам вести себя с русскими. А позвольте спросить, вы с ними встречались, общались накоротке? И лучше — в неофициальной обстановке.
— Нет. Но будьте уверены, лично я прочел о них если не все, что было написано, но половину, или треть, уж точно!
— А мне вот приходилось. В сорок четвертом, в Европе, в Контрольной Комиссии. И я заметил одну особенность — есть ли она в вашем прочитанном? То, что европейцев пугает и делает сговорчивым — русских злит и мобилизует! В то же время «по дружбе», они могут поступить себе в убыток, есть в них что-то от индейцев, у которых наши предки землю покупали за бесценок. Потому, на мой взгляд, гораздо эффективней была бы политика не угроз, а дружелюбия, наши показные жесты ради реальных уступок с их стороны. Ну а «вешать будем после», когда ослабнут. Это было бы куда безопаснее и выгоднее, чем такие авантюры как эта! Ну зачем воевать с индейцами, если с тем же результатом можно поить их «огненной водой»?
— Я доложу о ваших предложениях. Но до того нам надо вылезти из задницы, в которую мы попали.
— Я послал запрос в нашу военную миссию при штабе генерала Мо — это главный от наших макак в том районе. Просил узнать что-то через местных. Ну и — макаки может и плохие солдаты, но у Мо их, по его утверждению, триста тысяч голов в строю! И не помешает, если они, может и не отобьют Синьчжун обратно, то доставят русским кучу проблем?
— Разумно. Но вы чем-то озабочены?
— Мо не станет стараться даром. Вот если ему пообещать, ну скажем, миллион американских долларов за сделанную работу? Которую он вряд ли нам предъявит — так что выплачивать награду не придется. Но подбросить ему оружия, боеприпасов, амуниции, чего-то еще — придется, и вперед. Это в моей компетенции — а вот касаемо денег, тут желательна какая-то гарантия от Госдепартамента. Макака Мо мне на слово не поверит.
— Бумажку напишем. Но вы же не верите всерьез, что макака справится с работой?
— Простите, но для такого решения мне нужен письменный приказ. С подписью Президента.
— А вы представляете, сколько на это уйдет времени?
— А вы хотите выставить меня как единственного, кто приказал сбросить атомную бомбу на тысячу американских парней?
— Вы верите, что там остались живые американцы?
— Пока нет доказательств обратного. Или полагаете, у политиков и газет будет иное мнение?
— Тогда мне потребутся прямая связь с Вашингтоном. Вас удовлетворит копия, по фототелеграфу?
— Удовлетворит. Не завидую мистеру Баркли — начинать свое Президенство с такого приказа?
— Ради высшей цели и блага Америки, генерал! Ради мести за тысячу американцев, не просто погибших, но и убитых коммуняками с особым зверством — информация о том будет. И ради того, чтобы главное оружие Америки не попало в чужие грязные руки.
— Можно вопрос, из любопытства? На 047 борту действительно была Бомба, или?
— А какой ответ вас лучше устроит, генерал? Для Сенатской Комиссии — что это был грандиозный блеф, для запугивания Советов, а в действительности и мысли не было отправлять на передовую базу настоящие бомбы? Или для широкой американской публики — что китайские коммуняки подло завладели нашим сверхоружием, и пришлось пойти на крайние меры, во избежание последствий?
Из кн. П. Стефановский. Триста неизвестных. Глава «Укрощение „Стратоджета“». (альт-ист).
Летом 1949 года мне предложили возглавить инспекторскую группу ВВС на Дальнем Востоке.
Обстановка пришлась мне по душе. Народ хороший, работа очень интересная. Строевые части успешно осваивали истребитель МиГ-15, но полеты проводились только в хорошую погоду, в сложных метеорологических условиях сидели на земле. Поначалу высока была аварийность, и большой проблемой был штопор — на Миге его поначалу просто боялись. Проверка состояния боеготовности авиационных частей и соединений округа, постоянный контроль за техникой пилотирования, разбор разного рода неприятностей, случившихся на земле или в воздухе, и вместе с тем настойчивое внедрение полетов в сложных метеорологических условиях — всем этим были до отказа заполнены мои рабочие дни, а нередко и ночи.
