Да, я считаю, что вопрос о лучшем американском полководце не закрыт! «Айк» Эйзенхауэр, или «Дуг» Макартур — и что великого сделал первый из них, кроме как высадившись у Гавра прогулялся по Франции, беря в плен немецких резервистов? В то время как «Дуг», герой обороны Филиппин в самом начале, уходя, пообещал вернуться — и свое слово сдержал! Но войти в Париж оказалось гораздо фееричнее, чем в Токио. А жизнь так устроена, что гении чаще других становятся жертвами зависти и интриг. Если давно заслуженную им Медаль Почета, наш славный «Дуг» получил не за тот бой у Веракруса, а через тридцать лет, за Филиппины.
Я рассказываю вам это не только из уважения к великому человеку. Но и чтобы вы поняли настроение — мое и моих товарищей, перед началом китайского инцидента. Мы были лучшими солдатами, совсем недавно победившими в самой великой войне, какую знал мир. Мы — 1я и 3я танковые дивизии, имели самую лучшую технику, новейшие танки М46, уже успевшие получить имя в честь основателя американских танковых войск, генерала Паттона — нас уверяли, что это лучшие боевые машины в мире, превосходящие даже русские Т-54. И наконец, нами командовал, «совершенный полководец» — лучший военачальник Америки! А против нас были — какие-то китайцы! Которых японцы, разбитые нами, гоняли по Китаю как нищих бродяг!
Мы ведь даже официально не воевали с Китаем. Формально это была даже не военная а полицейская операция по наведению порядка. Нам по плану предстояло всего лишь нанести решающий удар, взломав фронт, подобно танковым клиньям Гудериана — которым противостояли вовсе не французы и не русские, а какие-то макаки! А после чего уже наши макаки доделали бы грязную работу, вылавливая разбежавшихся — в это время мы уже возвращались бы домой, с наградами и почетом.
Мы — 31й армейский корпус Армии США. Нас вел генерал-лейтенант Уолтер Робинсон, герой Лиссабонской битвы, командовавший там 2й пехотной дивизией. Начальником штаба у него был генерал-лейтенант Фред Уокер, в той битве в Португалии он командовал 36й Техасской. И с ними были лучшие войска Америки!
Первая танковая дивизия, «Старые Железнобокие» — первая в Армии США, которую сформировал сам Паттон! Сюда шло самое лучшее, новое, экспериментальное, служить в ней считалось за особую честь! Дивизия высаживалась в Тунисе в сорок втором, затем была отведена в Марокко, в сорок третьем дралась в Португалии, в феврале сорок четвертого высаживалась в Испании, затем Франция, от Тулузы до Рейна!
Третья танковая дивизия — высаживалась в Гавре. Шла с Паттоном в его броске на Рейн.
Одиннадцатая пехотная. Бывшая десантная, с тем же номером, воевала на Тихом океане с сорок третьего.
Двадцать четвертая пехотная. Тихий океан, сорок четвертый.
Это — те кто шли с нами, на китайский коммунистический район. Еще была 82я десантная, одновременно с нами высаживалась в Яньани, севернее… и разделила нашу судьбу. И 33я пехотная, перебрасываемая с Филиппин в Шанхай, чтобы идти к нам на помощь. И 3я дивизия морской пехоты «Кэмп Кортни», дислоцированная на Окинаве, но ее 9й полк находился в Шанхае, а 4й полк в Циндао. Славные американские парни — и кто ответит за их ужасную смерть?
Китайцы вызывали у нас лишь презрение и смех. Поскольку мы успели уже увидеть, что они из себя представляют — лишь «президентская гвардия» Чан Кай Ши, его отборные дивизии, были еще на что-то похожи — а все прочие формирования и их командиры были неотличимы от банд самого гнусного вида, во главе со столь же гнусными главарями! При виде этого сброда вспоминались слова Джека Лондона, что «белый человек должен быть готов один справиться с тысячей туземцев, ну а в воскресный день и с двумя тысячами». И судя не только по словам их «разведки», но и по факту, что за пять лет ни одна из сторон не могла добиться победы — армия китайских комми была такого же уровня.
Некоторые проблемы были уже при выдвижении к линии фронта. Китайские дороги, это что-то ужасное — по нашему настоянию, губернаторы провинций сгоняли тысячи китайцев с лопатами на ремонт путей и мостов. У наших парней появилось увлечение, фотографироваться рядом с этими аборигенами, работающими как муравьи. Удивительно, но некоторые из них смотрели не только без благодарности, но и с явной неприязнью — на нас, идущих проливать свою кровь за свободу и демократию их собственной страны! Что совершенно не прибавило у меня уважения к отребью, именуемому китайским народом. И я не вижу ничего страшного и бесчеловечного в решении нашего Президента провести испытания нового оружия на живом материале.
Что, собственно, произошло? Чем атомное оружие, ну кроме эффекта конечно, отличается от обычных снарядов и бомб? Несмотря на весь вой в прессе и с трибуны ООН — отчего разрушить Дрезден и Токио было можно, а Сиань нельзя? Там были гражданские — так простите, в нашу эпоху война носит тотальный характер, где уничтожение человеческого ресурса противника столь же важно, как истребление его армии на поле боя! И если появился шанс одним ударом лишить врага руководства и ввергнуть его в ужас, тем самым приблизив его капитуляцию — да это будет буквально актом милосердия с нашей стороны, позволившем избежать лишних жертв!
22 августа вся масса наших войск и груза была наконец доставлена на исходные позиции. Фронт между «нашими» макаками и комми проходил перед городом Чжэнджоу, на правом берегу Хуанхэ. Срединный Китай в отличие от прибрежных равнин, больше похож на нашу Северную Каролину, такие же невысокие горы, и густонаселенные долины меж ними — второе, в войне, имеет важное значение в обеспечении продовольствием и мобилизационным ресурсом! Оттого коммуняки так обороняли этот участок фронта, прикрывающий долину их главной реки Хуанхэ, уходящую на запад почти на сто миль. Из Чжэнджоу можно было попасть в Лоян, далее на запад прежде проходила железная дорога, в настоящий момент не действующая (рельсы сняты, мосты и тоннели разрушены). Чтобы попасть в долину реки Вэй, где стоял город Сиань, с недавних времен столица китайских комми, надо было переправиться через Хуанхэ — к северу от Чжэнджоу находился железнодорожный мост, на пути в Синсянь, в левобережной части долины, дальше на северо-запад шли дороги через горы в долину Вэй. Согласно донесениям генералов Чан Кай Ши, они штурмовали Чжэнджоу с таким же упорством и потерями, как гунны Верден в прошлую войну и Сталинград в эту — и не добились никакого результата! Более того, макаки утверждали, что большая часть потерь бронетехники, переданной от нас, также пришлась на этот участок фронта! Что заставило нас отнестись к противнику со всей серьезностью.
Тщательно проведенная аэрофоторазведка, к нашему удивлению, так и не смогла обнаружить хорошо оборудованной долговременной обороны комми. Позже, в 1952–1953 годах, наши войска сталкивались с настоящими шедеврами подземной фортификации китайцев — например, укрытая под землей позиция для 120мм миномета, пещера, подведенная с противоположной стороны холма, наверх выходит лишь узкая амбразура-колодец, маскируемая убирающимся стальным щитом. Или настоящий укрепрайон под самого обычного вида горой — изрытой подземными ходами в несколько ярусов, со складами, казармами и госпиталем на самом нижнем
[30]. Но следует помнить, что именно наши бомбежки, и широкое применение напалма, приучили красных к такой осторожности. Мы же видели перед собой всего лишь один-два ряда колючей проволоки, линию траншей с блиндажами (не везде), очень редкие артиллерийские позиции пушек малого калибра. Ничего, что проходило бы по категории «непреодолимое» — впрочем, наша артиллерийская и воздушная мощь была так велика, что как сказал командир 11й пехотной полковник Стэнли, «мы бы прошли как сквозь масло даже через форты Сталинграда».
