Они отличались друг от друга, но в то же время одна не уступала другой. Некоторые походили на минареты, одни заканчивались остроконечными шпилями, а другие – куполами с замысловатой мозаикой из зеркал и полудрагоценных камней. Одни были украшены башенными часами, а другие представляли собой колокольни. У одной из башен были огромные хрустальные окна, у другой – несколько крошечных окошек в форме ромбов. Одна башня была такой тонкой, что раскачивалась от ветра, другая – приземистой и прочной.
Конструкция каждой башни, конечно же, зависела от того, какому факультету принадлежит здание. О том свидетельствовали и различные символы и атрибуты, украшавшие фасады. К одной башне прикреплены вертушки, ветровые конусы и висячие весы, на другой красовались солнечные часы, флюгера, отвесы и медные измерительные приборы. На третьей – сложная система из склянок, каждая из которых была какого-либо оттенка синего цвета и звенела на ветру.
Прутик таращился на окружающее его великолепие, разинув рот. Куда бы он ни смотрел, везде царили красота, изысканность и гармония. Было невозможно заметить все сразу: ряд нарядных колонн, замысловатые узоры на портике, статуи, фонтаны – как можно заставить воду летать таким образом?! Огромные лестницы, изогнутые галереи, изящные арки мостов.
– Это невероятно! – прошептал он.
Мимо во всех направлениях спешили академики. Через мосты, вверх и вниз по лестницам, заходя в башни и выходя оттуда: по одному, по двое или небольшими группками. Никто из них, не поднимавших головы, погруженных в свои проблемы и равнодушных к окружавшей роскоши, не обращал внимания на присутствие подростка и какой-то странной личности в капюшоне, прокладывавших себе путь сквозь толпу и несших большой сундук.
Прутик ожидал, что Санктафракс будет местом знаний, строгим и серьезным, но профессора, науковеды и лекторы вели себя совсем не так, как предполагал он. Улицы Санктафракса оказались полны народа, а атмосфера была весьма нервозной. То и дело до Прутика долетали обрывки фраз: «… на краю гибели…», «… цепи больше не выдерживают…», «… кроме Вилникса Подлиниуса винить некого…», «… я доложу о ваших предложениях Профессору Смогометрии, возможно…», «… навсегда в Открытое Небо…», «… надо что-то делать…».
– Что-то уже делается, – пробормотал Прутик себе под нос, когда он и Каменный Пилот добрались до конца длинного изогнутого проспекта. Они повернули налево и очутились перед полуразвалившейся башней.
Резиденция Профессора Темноты, башня, где Вилникс, будучи еще учеником-дождеведом, провел свой роковой эксперимент, до сих пор лежала в руинах. Правая стена башни при этом отсутствовала полностью, обнажая лестницы и помещения.
Прутик и Каменный Пилот, спотыкаясь, прошли по выбоинам и ухабам дорожки, которая вела ко входу. Они вошли в башню и потащили ящик вверх по лестнице. На площадку второго этажа падал свет. Надпись на дощечке, прибитой к двери, подтвердила, что они не ошиблись адресом.
Прутик тихо постучал.
– Ну а теперь что? – раздался уставший голос. – Я уже рассказал вам все, что знаю!
– Профессор! – настойчиво позвал Прутик.
– Я стар и болен, – продолжал жаловаться голос. – И я очень-очень устал. Оставьте меня в покое!
– Профессор, нам нужно поговорить, – упорствовал Прутик и попробовал открыть дверь. Она не была заперта, и, несмотря на продолжающиеся протесты Профессора, они с Каменным Пилотом вошли. Как только они оказались в комнате, Моджин бросила свой конец ящика и тотчас уселась на крышку, тяжело дыша от изнеможения. Прутик поневоле опустил свой взгляд, взглянул на Профессора, сидевшего за письменным столом, и вскрикнул от изумления.
За исключением того, что на нем была черная, а не белая мантия, Профессор Темноты был точной копией Профессора Света.
– Во имя Неба, кто вы такие? – воскликнул Профессор и вскочил с кресла. – Я было решил, что вернулись стражники.
Прутик улыбнулся:
– Вы совсем не кажетесь старым и больным, Профессор.
– А… гм… уф… – Профессор не знал, что и сказать.
Прутик сделал шаг вперед:
– Меня зовут Прутик. А это Каменный Пилот. Мы выполнили задание, порученное моему отцу, Квинтиниусу Верджиниксу.
Профессор ахнул:
– Я… то есть вы… – Он заморгал. – Ты хочешь сказать, что…
– Мы вернулись с грозофраксом, – ответил Прутик.
Профессор подскочил на месте и бросился к ним через всю комнату.
– Грозофракс! – вымолвил он. – Ты уверен?
– Абсолютно уверен, – ответил Прутик. – Ваш коллега, Профессор Света, подтвердил это.
– Вот еще, старый фигляр! – фыркнул Профессор, но Прутик заметил, как в уголках его глаз блеснули слезинки. – Что там еще придумал этот старый дурак?
Прутик опустил взгляд.
– Боюсь вас огорчить, но Профессор Света умер, – тихо произнес он.
– Умер! – ахнул старик.
– Его последние слова были о том, что я должен рассказать вам о грозофраксе и что я могу… – Прутик замялся на секунду, – … вам доверять.
– Мой старый друг умер, – печально промолвил Профессор. Он слабо улыбнулся. – Ну, пойдем. Давай посмотрим, что там у тебя.
Каменный Пилот устало поднялась и, прихрамывая, отошла в сторону. Прутик приблизился к ящику и открыл крышку. Профессор Темноты заглянул внутрь.
– Да ведь так и есть, разрази меня гром! – радостно закричал Профессор. – Это действительно грозофракс! Чудесно! Великолепно! Ради Неба, как вы сумели найти так много? И почему кристаллы такие маленькие?
– Это долгая история, – ответил Прутик.
– Которую я горю от нетерпения услышать! – воскликнул Профессор. – Но сначала мы должны доставить грозофракс в казначейство.
– Нет, Профессор, – твердо сказал Прутик. – Сначала я должен вам кое-что показать. Настало время положить конец этому пылефраксовому безумию – раз и навсегда. – Он посмотрел в окно и увидел, что ярко-оранжевое солнце уже клонится к горизонту. – Но действовать надо очень быстро. Мне нужны ступка и пестик.
– Но…
– Немедленно, Профессор, – стоял на своем Прутик. – Прошу вас!
Профессор указал на мраморный стол в дальнем углу комнаты:
– Там ты найдешь все, что может понадобиться. Однако…
– Спасибо! – выпалил Прутик.
Он схватил металлический стакан и побежал к сундуку. Пробегая мимо Профессора, он кивнул в сторону окна:
– Сколько времени еще осталось до сумерек? До истинных сумерек? – уточнил он.
