— Но сначала начнём с меня, — поставил условие Семён.
Савелий с разочарованием посмотрел на него:
— Но ты же не поддаёшься гипнозу.
— А ты постарайся, Савелий Авигдорович! Ты даже кота своего в детстве смог загипнотизировать! — раздражённо ответил Семён.
— Кота? — Кира с восхищением посмотрела на Савелия. — Доктор! Вы просто волшебник!
— Никакого волшебства, Кирочка, — высокомерно ответил Савелий. — Только наука.
Савелий встал, воодушевлённый высокой оценкой своего таланта, и потёр руки:
— Ну-с, где расположимся?
Они прошли в кабинет Семёна. Савелий распорядился Семёну располагаться на кушетке, а остальных попросил покинуть кабинет, чтобы не мешать процессу погружения.
По привычке поставив на стол включённый диктофон, Савелий начал сеанс.
Как не кичился Семён тем, что не поддаётся гипнозу, сломался он раньше упомянутого им кота, которого маленький Савочка загипнотизировал ещё в детстве. Глаза Семёна закатились, дыхание стало ровным и замедленным.
— Семён, — бархатным голосом говорил Савелий, — ты идёшь по лестнице большого небоскрёба. Остановись и открой дверь этажа, на котором ты находишься. Расскажи, что ты видишь? Какой сейчас год?
— Сегодня 1546 год. Ноябрь. Я высадился на красивом пляже. За мной огромный корабль и команда матросов. Они тоже высадились на берег. Моряки и солдаты разгружают корабль. Видимо, мы собираемся надолго здесь обосноваться. Нежный шум прибоя, золотой песок, пение птиц. Это райский уголок!
— Расскажи про тех людей, кто прибыл в это райское место вместе с тобой, — попросил Савелий.
— Здесь мой оруженосец Андрес. Он всегда со мной. Я помню, как он спас меня во время последнего сражения, — спокойным голосом ответил Семён и вдруг вскрикнул: — Андрес! Нет! Все в укрытие! Мушкеты к бою!
— Что происходит? — спросил Савелий.
— На нас обрушился град стрел. Андрес убит. У меня в ноге торчит стрела. Моряки тоже все либо ранены, либо убиты. Из леса выходят люди с красной кожей. Их лица разукрашены, а на голове перья. Меня куда-то тащат. Я вижу, как добивают копьями моих солдат и моряков. Меня привязывают к дереву. Вокруг пляшут эти странные люди. Вдалеке я вижу белого человека. Он тоже член племени, но держится обособленно. Их главарь приближается ко мне. У него в руке огромный острый кинжал. Он хочет меня убить. Боже! Он берёт в руку мои… Неееет!!!
Крик Семёна был настолько душераздирающим, что Таня с Кирой не выдержали и бросились в кабинет. Кира для верности даже схватила со стола кухонный нож.
— Что случилось? — хором закричали они.
Савелий сделал жест, останавливающий их. Затем Савелий хлопнул в ладоши. Семён проснулся. Он был напуган, сердце колотилось как бешеное.
— Что так напугало Семена? — не сдержала любопытство Кира.
— Ему привиделись Вы, Кирочка! — ответил Савелий. — Похоже, что вы с ним, действительно, супруги в реальной жизни.
— Может, это мне привиделось после твоих рассказов о погружениях Киры? — пытался уйти от фактов Семён.
— Нет, дорогой друг! — поставил точку в сомнениях Семёна Савелий. — Кира и была тем вождём, который взял в руки твои причиндалы и…
— Не продолжай! — попросил Семён т покосился на Киру с ножом в руке.
— Теперь я! Теперь я! — Тане не терпелось увидеть свои прошлые жизни.
— Хорошо, Танечка, располагайся на кушетке, — обратился к ней Савелий.
Он строго посмотрел на Семёна с Кирой:
— А вы можете сесть на стулья в уголочке и молчать, чтобы не происходило!
Семён и Кира кивнули и направились туда, куда им велел Савелий.
Таня тоже быстро поддалась голосу Савелия и погрузилась в транс.
— Танечка! Ты идёшь по длинному коридору гостиницы. Тебе нужна комната 1546. Найди её.
— Вот она. Я стою перед дверью с табличкой 1546.
— Открывай её и входи внутрь! Что ты видишь?
— Океан. Я плыву на корабле. На флаге «Весёлый Роджер». Это пираты. Я тоже пират, но мои руки связаны. Капитан разрезает верёвки и, показывая на землю вдалеке, говорит: «Я не стану тебя убивать, Сэм! Пусть твой Господь сохранит тебе жизнь на берегу Пожирателя Сердец, если, конечно, твоё сердце не сожрут раньше акулы!» Все вокруг хохочут, а капитан выталкивает меня за борт. Я плыву к берегу. Кажется, что он только отдаляется.
Таня тяжело дышала.
— Ты доплыла до берега, — направил её воспоминания Савелий. — Что ты видишь дальше?
— Моё тело переворачивают на спину. Надо мной склонились индейцы. Они говорят между собой. Я понимаю их слова и жесты. На языке жестов индейцев я показываю им, что я не еда, а друг. Они удивлены и тащат меня к вождю. Он долго с недоверием смотрит на меня и говорит…
— У тебя белая кожа, но красное сердце! — проговорила не своим голом Кира. Она, слушая Савелия Авигдоровича, тоже впала в транс. — Отведай белое мясо чужака и станешь одним из нас.
Кира злобно захохотала. Семён узнал этот смех. Он с опаской отодвинулся от Киры, у которой по-прежнему в руке был нож.
Савелий хлопнул в ладоши. Кира и Таня пришли в себя.
— А я, наверняка, был в этой истории несчастным Андресом, — сделал заключение Савелий. — Кира меня подтолкнула на одну интересную идею. Давайте проведём сеанс массового погружения. Поскольку мы предположили, что пересекаемся во всех жизнях, то и воспоминания будут синхронизироваться.
Савелий возбуждённо стал размещать «пациентов» в кабинете Семёна:
— Танечка, ты оставайся на кушетке. Семён, бери подушку у Танечки и ложись на пол. А Кирочка… Ей и на стуле хорошо спится. Итак, закрываем глаза и слушаем только мой голос…
Погружение перенесло Семёна, Таню и Киру в эпоху Великой чумы, бушевавшей в Англии.
— Я обнаружила у себя первые признаки чумы и заперлась в своей комнате, чтобы не заразить своего возлюбленного Эндрю. Упаси Господи его от этой напасти! — тихо проговорила Кира.
— Семён, где ты сейчас находишься?
— Меня зовут Большой Боб. Я действительно большой сильный мужчина. Моя задача — никого не выпускать из деревни пока не закончится чума. Моя семья давно умерла, жива только моя сестра Лиза, хозяйка постоялого двора. Но как началась чума, люди стали общаться друг с другом только по необходимости, и я её давно не видел. Целыми днями я контролирую дороги из деревни Им, преграждая дорогу всем, кто хочет въехать в неё или выехать.
— Таня, что видишь ты? — спросил Савелий.
— Я склоняюсь над моей возлюбленной Лизой. Она лежит на кровати спиной ко мне. И вдруг вижу бубонные бляшки на её шее. Бежать! Скорее бежать!
Таня стала судорожно трястись.
