— Аркадий Иванович. Я — заместитель начальника аэропорта.
— Аркадий Иванович, — своим профессиональным бархатным голосом начал Савелий, — Вы не знаете, Владимир Владимирович случайно сейчас не в Сочи?
— Моё какое дело? — не понял вопрос Аркадий Иванович.
— Я бы на Вашем месте это уточнил сначала, прежде чем отправлять в Сочи целый самолёт холерного вибриона. Лучше получить выговор за чрезмерное усердие в предотвращение чрезвычайной ситуации, чем всеобщее презрение (это в лучшем случае!) за умышленное заражение целого города, включая главу государства.
Аркадий Иванович быстро понял расклад и удалился.
Вскоре по громкой связи объявили:
«Рейс 143 Москва-Сочи отменён. Пассажиров рейса 143 просим не покидать своих мест до прибытия медицинских сотрудников».
Савелий подошёл к Семёну и Тане, которую Семён успел посадить на скамейку. Таня по-прежнему изображала умирающую. Рядом всхлипывала Кира.
— Кирочка, успокойтесь! Я её вылечу в течение 30 минут, — сказал Савелий и набрал номер телефона. — Алло! Скорая? Говорит доктор Хазенфус. Нет, не домой. Я в Шереметьево. Лети пулей! Очень тяжёлый случай. Захвати с собой носилки, санитара и пару халатов. Я вас встречу.
— Зачем нам скорая? — не понял Семён.
— Это скорая, которая меня на работу подвозит, когда в Москве пробки. За 5000 он нас домчит в любой конец Москвы и области.
Вскоре они уже летели по Москве, разгоняя пробки включённой сереной.
Кира с недоумением смотрела на неожиданно поправившуюся Таню и довольных, смеющихся мужчин.
— Не пугайтесь, Кирочка, — сказал ей Савелий. — Таня поправится, если только Вы перестанете ей рассказывать тошнотворные истории.
Через полтора часа они всё-таки добрались до дома Семёна.
— Спасибо, Джанговар, ты, как всегда, красавчик! — обратился Савелий к водителю, протягивая обещанные деньги.
В этот момент музыка, звучащая из магнитолы, резко прервалась, и раздался голос диктора, не предвещавший ничего хорошего. Все замерли.
«Срочная новость. При заходе на посадку потерпел крушение самолёт Боинг 747, выполнявший рейс Москва-Сочи. Только по невероятной случайности пассажиров на борту не оказалось. Заместитель начальника аэропорта Шереметьево Аркадий Иванович Зверев, принявший решение снять всех пассажиров с этого злополучного рейса, сейчас даёт свои показания. Ждём дальнейшего развития событий».
— А почему он пустой полетел? — прошептала Таня.
— Видимо, у него был запланирован рейс из Сочи, — ответил Семён.
Глава 20
Стать Богом
Несмотря на гибель экипажа самолёта, Семён чувствовал себя воодушевлённо. Он не сумел спасти четырёх членов экипажа, зато спас 300 человек из числа пассажиров. И это чудесное спасение Семён приписывал исключительно своему компьютерному гению. Не Аркадию Ивановичу, который принял решение снять всех пассажиров с рейса, не Тане с Савелием, которые талантливо разыграли спектакль с холерой. И, уж, тем более не Кире, которая так вовремя рассказала Тане свою очередную тошнотворную историю.
Это же он разработал такую умную программу, которая смогла предсказать крушение. Это он сумел смоделировать прототип большой «ИГРЫ», в которой они сейчас находились. А теперь, если ещё немного доработать программу, он сможет не только предугадывать различные трагедии, но и будет в силе их отменить. Это он, Семён, станет тем, кто создаст коды, исправляющие программу. Он станет Богом!!!
Так думал Семён, сидя в своей гостиной с фужером шампанского в руке, и наблюдал за тем, как Савелий в очередной раз наставлял его Таню быть в жизни благоразумнее и рассудительнее.
— Скажи, Семён, — прервала его сладостные мечтания Кира, подсаживаясь к нему поближе, — если ты смог предсказать будущее трём сотням людей одновременно, значит, предсказать будущее одного человека тебе будет совсем легко?
— Не думаю, — ответил Семён. — Анализируя жизненные пути большего количества людей, проще давать прогнозы глобальных событий. В случае с самолётом, программа просчитала уровень предупреждений об опасности у всех пассажиров, опираясь на их посты в соц. сетях, болезнях близких, ЧП дома и на работе, и сделала вывод, что совокупность действий кода, исправляющего ошибки, высшей степени у более, чем 200 человек одновременно, пути которых должны были пересечься в течение 2–3 часов — это знак катастрофы для них. А анализировать судьбу одного человека без данных о внешних силах воздействия на него будет не слишком точно. Как ни странно это звучит, предсказать наводнение или финансовый кризис проще, чем найти девушке суженого.
— То есть, ты теперь сможешь, стать великим предсказателем, как Ванга, Нострадамус, Авель? — спросила Кира.
Семён посмотрел на Киру. Вопрос, который, казалось бы, был на поверхности, не приходил ему в голову раньше.
Кира ахнула:
— А может быть, это и был ты в своих прежних воплощениях?
— Маловероятно, — ответил Семён. — В их времена не было возможности программирования, а значит, они черпали свои знания из других источников. И тут Семёна осенило:
— Ну, конечно! Они были такими же…
В этот момент зазвонил мобильник Киры.
— Да, мамочка! Уже еду к тебе! — проговорила скороговоркой Кира и повернулась к Савелию. — Савелий Авигдорович, Вы не захватите меня по пути домой? С мамой плохо. У неё часто такое бывает — давление скачет сильно.
— Конечно, Кирочка, Семён с Танечкой, наверное, не дождутся, когда мы уйдём, — ответил Савелий и стал собираться.
Когда Савелий с Кирой уехали, Семён по своему обыкновению сел за компьютер, чтобы внести изменения в программу.
Таня налила себе чашку чая и села рядом с ним:
— Сёмочка! — задумчиво протянула она. — Тебе не грустно от того, что мы с тобой всего лишь набор компьютерных кодов?
Но Семён вовсе не ощущал себя мимолётным всплеском активности электронов. Он чувствовал себя без пяти минут БОГОМ!
— Ничуть! — ответил он. — Скорее наоборот.
— А мне грустно, — вздохнула Таня. — Я вдруг подумала, что вся моя жизнь, мои переживания, слёзы, боль, любовь — всего лишь игра. Чужая игра. В конце концов, я умру и не буду ничего помнить, а какой-то Антон будет пить пиво со своим другом Петькой и ржать, вспоминая, как я умирала, как я страдала. Я теряю ощущение собственного «я».
— Старайся думать, что в эту игру играешь ты сама, а не Антон, — ответил Семён, посмотрев с жалостью на Таню. — Это ты принимаешь решения в своей жизни, а не он.
— И всё равно, больно и страшно в конце будет мне, а смешно ему!
Семён чмокнул Таню в лоб:
— Иди спать, Танечка! А я позабочусь, чтобы тебе никогда не было больно и страшно.
