— Эй, тифозная! — прокричал ей через всю комнату Пётр, — Иди ко мне! Я тебя поцелую.
Люди, ожидавшие своих спутников на других диванах, повернулись к Петру.
Анна на подкашивающихся ногах подошла к супругу и плюхнулась без сил рядом с ним на диван.
— Ваш кофе мадам, — произнёс доброжелательным тоном робот-официант, протягивая ей чашку свежезаваренного кофе, — с молоком, как Вы любите.
Анна взяла дрожащими руками чашку и поднесла ко рту.
— Петя! — тихо произнесла Аня. — Это было последнее погружение. Я наигралась…
— Анечка! — попытался успокоить супругу Пётр. — Эмоции улягутся, и тебя снова потянет в бой. Вот увидишь.
— Нет, Петь! Дело не в эмоциях. Я полжизни провела в окопах, нюхая солдатские портянки. Моя жена и дети умерли от тифа у меня на руках. И это я их заразила, привезла с собой вшей из Осовца. Знаешь, как умирают от тифа? Дикая, нескончаемая боль в животе, высокая температура, во рту сухость, как в пустыне. Ты пьёшь воду, а язык всё равно сухой. И галлюцинации, кошмарные видения…
— Анечка, — Пётр обнял супругу, — мы и пришли сюда за этими впечатлениями. И получили их сполна. Представь, как пополнилась твоя «астральная копилка»! На следующем уровне нас однозначно ждёт что-то грандиозное.
Анна склонила голову на плечо Петра:
— Знаешь, что сказала мне моя пятилетняя дочка Сонечка, когда умирала у меня на руках?
— Что?
— Она сказала: «Папочка! Когда ты умрёшь, никогда не возвращайся обратно!»
Пётр поцеловал супругу в голову:
— Мы же знаем, что многие персонажи в игре — просто виртуальное дополнение живых игроков. Они выдуманы программой для более яркого эмоционального переживания реального игрока. Я уверен, что у персонажа твоей Сонечки не было реального прототипа. Ну, или в тифозном бреду ей привиделись покойники.
— Я больше не играю в «Жизнь». Я хочу жить сама. Здесь и сейчас. Я потеряла разум в игре, умирая на грязном матрасе в своей пустой, холодной квартире, а кажется, что сошла с ума здесь, в реальности.
Глава 4
Правильный пацан
— Пашка! Ты классный рихтовщик! — Мутный смотрел на свой Гелик и не верил глазам. Перед ним стоял его боевой конь ещё краше, чем до аварии.
Неделю назад Мутный (в миру Ломутов Аркадий Сергеевич, а по жизни «авторитетный пацан»), возвращаясь под утро из ночного клуба «Рокко», где он слегка перебрал с коньяком, затеял гонки с СААБом и вылетел на повороте с трассы. Сидевшие в его машине ночные феи отделались лёгким испугом, когда его Гелик кувыркался в кювете.
1996 год — год расцвета малиновых пиджаков и жизни «по понятиям», а гелендваген — это визитная карточка успеха и авторитета его хозяина.
— Держи, Паштет, свои 200 зелёных! — Мутный небрежно отслюнявил из толстой пачки баксов две купюры. Затем посмотрел на Пашку и добавил ещё две. — И ещё столько же за скорость.
— Да, не стоит, Аркадий Сергеевич! — стал возражать Павел.
— Не ломайся! В наше время это не принято. Все берут, — Аркадий Сергеевич уверенным жестом сунул деньги в карман спецовки рихтовщика.
Спасибо, Аркадий Сергеевич, — пробормотал Павел.
Мутный по-отечески приобнял Павла:
— Ты правильный пацан, Пашка. Давай, отметим возрождение моего Феникса из пепла!
— Я не пью на работе, — возразил Павел.
— Я тоже не пью за рулём, — рассмеялся авторитет.
Он достал из кармана своей кожанки пакетик с порошком и стодолларовую купюру.
— Найдёшь в своём гараже чистое зеркальце?
Павел увидел наркотики и не на шутку испугался:
— Я этим не злоупотребляю, Аркадий Сергеевич!
— Ты что, челтушник сопливый, хочешь сказать, что авторитетный пацан перед тобой нарик?
— Нет, конечно, — замямлил Павел.
Он понимал, что попал в щекотливое положение. Взяв премиальные у авторитета, он стал ему обязан. Предложить вернуть ему деньги — значит показать своё неуважение. Отказаться от «угощения» — значит назвать авторитета наркоманом. При любом раскладе его ждала нешуточная разборка с «братками». Выбора было два — принять «угощение» или бросить вызов одному из самых авторитетных воров города.
— Мне ещё работать сегодня!
— Ты что, мужик что ли, чтобы в поле пахать? — ответил Мутный. — Правильный пацан сам решает, когда дела делать, а когда с хорошим человеком праздник отметить. Или ты не считаешь меня хорошим человеком?
— Считаю, конечно!
— Тогда не дрейфь! Я же тебе не колоться предлагаю, как шантрапе подъездной, — Мутный взял со стола зеркало заднего вида и вытер его о спецовку Павла. — По дорожке дунем и снова за свои дела грешные возьмёмся. Ты машины рихтовать, а я коммерсов.
Мутный засмеялся, представив на всеобщее обозрение свои золотые фиксы.
Мутный ещё несколько раз заезжал к Пашке в гараж «отметить очередной праздник». А потом приезжали только барыги с герычем. Постоянные клиенты от Павла отвернулись, когда он долго не мог сделать для них машины и встречал их, трясясь в ломке. Деньги быстро кончились. Жена стала подозревать недоброе, когда Павел возвращался под вечер домой «пьяным» и с огромными зрачками.
— Паша! Что с тобой происходит? Ты стал колоться? — однажды, спросила она.
— Нет, Кать! — ответил Павел. — Я только нюхаю иногда.
— Кокаин?
— Героин.
— Давно? — со слезами на глазах прошептала Катя.
— Два года.
— А ну ка, покажи мне руки!
Катя стала в истерике срывать одежду с мужа, пока не увидела исколотые вены на левой руке Павла. Дыхание перехватило. Слёзы брызнули из глаз.
Хождения по наркологическим клиникам, экстрасенсам, бабкам-повитухам и прочей публике, готовой погреть руки на чужой беде, ни к чему не привели. Катя продала дачу, машину ВАЗ 21099, которую Павел купил незадолго до злополучной встречи с Аркадием Сергеевичем, назанимала огромную сумму у друзей, чтобы отвезти Пашку в Екатеринбург, где лечат наркоманов, вводя их в кому. Но, выйдя из комы, Павел снова побежал искать героин.
Вернувшись, однажды, поздним вечером домой, Паша не обнаружил дома жены и дочки Алиночки. Квартира встретила его злобным эхом. Шкафы были пусты, детской мебели и игрушек тоже не было. На кухонном столе лежала записка:
«Прощай папа! Мы тебя очень любим, но умирать с тобой не хотим!»
Павел сел на пол в углу кухни и заплакал. Слёзы текли по его щекам. Лицо искривила жуткая гримаса. Если каждый раз, отойдя от очередной дозы, он обещал себе бросить ради семьи, то сегодня почва ушла у него из-под ног, и он летел в пропасть. И без того слабая воля наркомана была окончательно сломлена.
