— Кирочка, не продолжай, пожалуйста! — завопил Савелий, ужасно картавя. — Я уже иду.
Он дрожащими руками прицепил карабин к верёвке и стал медленно продвигаться вдоль стены.
— Смотри на верёвку или на меня, — подсказала Таня.
Вскоре Савелий, чередуя молитвы с нецензурной бранью, всё-таки добрался до Тани.
— Кира! Давай к нам! — закричал он Кире. — Это совсем не страшно.
— Ага, не страшно, — пробормотала Кира. — С моим-то бюстом здесь как пролезть?
Она прицепила карабин к верёвке и осторожно шагнула на карниз.
— Смотри на меня, Кира, — кричала ей Таня.
Но Кира упорно смотрела на свои ноги, боясь оступиться. Вместе со своими ногами она видела устрашающую бездну, в которую она сорвётся, если оступится. Вдруг, голова Киры закружилась, она покачнулась и резко сорвалась с карниза. Ремень, которым обвязала её Таня, больно врезался ей в подмышки. Перильная верёвка провисла, и карниз оказался прямо перед глазами Киры. Кусок скалы, за который Таня закрепила верёвку, дрогнул. Кира издала душераздирающий вопль, который эхом разнёсся по всему Тибету. С самых дальних вершин поднялись стаи перепуганных птиц, горные козлы, гуляющие по склонам, замерли, а Савелий, неожиданно побледнев, грохнулся в обморок.
— Спокойно, Кира, — кричала Таня. — Перебирай руками верёвку и двигайся ко мне.
Но Кира в ужасе хваталась за карниз руками, продолжая истошно орать. Огромный гриф прилетел на крик и, вцепившись когтями в её спину, стал клевать Кире голову. Со стороны казалось, что он хочет её успокоить, но на деле это вызывало ещё более истошные вопли Киры.
Таня схватила ещё одну верёвку и бросилась по карнизу ей навстречу. Согнав грифа, она закрепила конец верёвки на ремне Киры и, вернувшись обратно, стала осторожно её подтягивать к себе.
Наконец, Кира оказалась на твёрдой поверхности.
— Достань из аптечки нашатырь, — сказала ей Таня, сматывая верёвку. — Сама нюхни и подружке своей впечатлительной дай.
Кира сидела на земле и часто дышала, уставившись в одну точку, снова и снова переживая тот ужас, который только что с ней случился.
Таня посмотрела на неё, покачала головой, прицепила верёвку обратно к рюкзаку и достала аптечку. Она смочила одну ватку нашатырным спиртом, вторую перекисью водорода. Первую она сунула под нос Киры, а второй протёрла кровавые ссадины на её голове, оставшиеся от укусов грифа. Кира встрепенулась и посмотрела на Таню. Та молча протянула ей ватку с нашатырём и показала на лежащего на земле Савелия. Кира взяла в руки ватку и подошла к нему:
— Хилый нынче мужик пошёл! — уверенно сказала Кира, когда Савелий открыл глаза.
— Кирочка! Ты жива! — прошептал Савелий.
— Что со мной будет? — уверенно ответила Кира. — Я же спортом занимаюсь. А вот ты чуть копыта не отбросил.
Таня посмотрела на них и покачала головой:
— Так, девочки! На сегодня путь закончен. Разбиваем лагерь. Ужинаем и спать. Утром выдвигаемся.
После нехитрого ужина, разогретого на костре, Таня скомандовала:
— Так. Сейчас спать. Первым дежурит Савелий. Через два с половиной часа я его сменю. Костёр поддерживать обязательно. Это и тепло и наша безопасность.
Она легла рядом с костром на лежанку из хвороста и окуталась своей курткой.
Савелий и Кира остались сидеть у костра, подбрасывая в него время от времени хворост.
— Повезло тебе с мужем, — сказала Кира.
— Это не мне с мужем, а Семёну с женой повезло, — ответил Савелий. — Таня сегодня была собой, а не Антоном или кем-то из своих прежних воплощений. Я боюсь, что когда мы умрём, и я снова стану Вероникой и посмотрю на своего любимого Антона, он мне покажется лишь бледной тенью своего последнего персонажа.
Они замолчали. Вдалеке ухали совы, костёр потрескивал, провоцируя на доверительное общение.
— На одном из сеансов Таня призналась, что не может смириться с тем, что её жизнь не настоящая, — сказал Савелий. — Она всегда вдыхала жизнь полной грудью, не боясь опасностей или трудностей. И вдруг, выяснилось, что все мысли, чувства, переживания принадлежат не ей, а какому-то постороннему человеку, который просто развлекается.
— Да, с этим трудно смириться, — согласилась Кира.
— Но ведь мы же с тобой смирились, — возразил Савелий. — И даже подыгрываем своим прототипам. И умирать вроде как не страшно.
— Ну, да. Я общаюсь со смертью каждый день на протяжении последних 20 лет, — сказала Кира, — с тех пор, как стала работать патологоанатомом. У меня всегда было отношение к ней философское.
— Да, уж, — ответил вполголоса Савелий, чтобы не разбудить Таню, — своё философское отношение к смерти ты выразила душераздирающим воплем, который ударной волной пронёсся по всему Тибету. Не удивлюсь, что с перепугу передохли последние Йети.
— Да ты сам чуть не подох с-перепугу! — Кира встала, отряхнула одежду и добавила: — Пойду, уединюсь.
Савелий остался сидеть у костра. Он вспоминал события уходящего дня. Ему на душе было спокойно. Казалось, что самое страшное уже позади. Вдруг, в тишине послышалось хлопанье больших крыльев. Звук приближался всё ближе и ближе. Семён напрягся, вспомнив кровожадный рассказ Киры перед тем, как он ступил на карниз. Но вскоре шум затих, и Савелий снова расслабился. В этот момент острые когти впились в голову Савелия и страшный утробный голос прозвучал за спиной: «Покажи мне свою мандалу!»
— Кира! — вскрикнул Савелий, повернувшись назад. — Разве можно так пугать! Я ещё от твоих страшилок не отошёл.
Кира, довольно посмеиваясь, легла рядом на приготовленную лежанку и накрылась с головой курткой:
— Не обделайся со страху, Савочка!
— Спи, давай! — ответил Савелий и, заботливо поправив на Кире куртку, добавил: — Мандалу не простуди!
Кира захихикала под курткой.
Прошло два часа. Савелию совсем не хотелось спать. Да, и мужская гордость не позволяла будить Таню, которая и так не спала толком последние пять дней. Он сидел у костра и смотрел на звёздное непальское небо. Казалось, что звёзды больше и светят ярче, чем обычно. Воздух был прозрачен и чист. Стрекотание каких-то насекомых и уханье сов добавляли этому сочному пейзажу ещё больше красок и колорита.
Кто-то теребил Таню за плечо. Она открыла глаза. Уже светало. Савелий с Кирой спали в обнимку, пытаясь согреться. Костёр давно погас. Таня повернула голову:
— Семён? Я сплю ещё?
— Нет, Танечка, это я, — ответил Семён. — Вы живы? Что с Кирой? Программа выдала, что вам угрожает большая опасность, а Кира может даже умереть.
— Всё в порядке, Сёмочка, — Таня протянула руки, чтобы обнять Семёна. — Всё уже позади. Мы проходили через пропасть, и Кира сорвалась вниз, но мы её вытащили.
