Ретабло
Милая Дева Мария, спасибо. Я взял и написал про Льва Троцкого, русского революционера. Он жил повсюду, а убили его в Мексике в 1940 году. Тут есть цитаты из писем, дневников, передовиц и завещаний. Некоторые слова Троцкий правда произносил. Остальные за него произнес я, Евгений Бабушкин.
Действующие лица
ПЕРВАЯ МАСКА – Л., Оборванец
ВТОРАЯ МАСКА – Наталья, Фрида, Старуха
ТРЕТЬЯ МАСКА – Бумажный человек, Полицейский
ХОР
МУЗЫКАНТЫ
Пролог
Л. Вот закрою глаза и увижу лед.
Наталья. Брось. Вышло солнце. И крестьяне выламывают лозу. Суази-сюр-Эколь, Шайи-ан-Бьер, Буа-ле-Руа.
Л. Лед под веком, и вечная степь в снегу, мертвый тупик, молчание паровоза, двенадцать суток среди метелей. Конвой окоченел. Лед на сером сукне, лед на злых молодых ресницах. Ухо у часового, помню, отмерзло до черноты, но он все пялился в бескрайний лед и трусил кричать. Дурак.
Наталья. Очнись. Солнце гуляет по деревням. А именно: Баланкур-сюр-Эссон, Понтьерри-Сен-Фаржо, Ле-Шато-де-Дам. Запиши это.
Л. Помню: распорядитель наших похорон, ничто в шинели, большой чин, шпалы в петлице.
Наталья. Пустые глаза, как рты без зубов. Тонкий, как кнут, спрятанный в рукаве. Кукла человека. Все хвастался новой формой, выворачивал подкладку, все показывал шлем изнутри, говорил – а летом у них по уставу фуражки, летом черные ремешки на фуражках.
Л. Петлицы с малиновой окантовкой. Лица сына не помню. Но помню петлицы и ремешки.
Наталья. Суази-сюр-Эколь, Шайи-ан-Бьер, Буа-ле-Руа.
Л. Аминь. Поезд рвет чернозем, за окном разбитая на квадраты ночь, и вот, некогда теплое море, и пароход, забытый во льдах. Серые шинели передают нас друг другу, мы обрезки червивого мяса в их руках. Гражданина Троцкого Льва Давидовича – выслать – из – пределов – СССР. Гражданина Троцкого Льва Давидовича – выслать – из – пределов – СССР. Однажды я забуду поднять веки и они смерзнутся окончательно.
Вход
Хор
человек
распахнул
рот
распахнул
рот
он орет
и лежит в снегу
человек
родился
лицом
в сугроб
у него
некрасивый
изгиб
губ
мама
дай мне другой
рот
надели
меня
другим языком
мама
крови
хочу
сырой
если
высохло
молоко
Бумажный человек. Смердящие подонки троцкистов, зиновьевцев, бывших князей, графов, жандармов, все это отребье, действующее заодно, пытается подточить основы нашего государства.
Хор
человек
родился
пять
минут
назад
но уже
идет на суд
человека другие
люди
мнут
теребят
и режут
на колбасу
человека лишают
машин
и книг
прокурор
приготовил
мешок
камней
пять минут назад человек возник
через два
часа
ему
конец
Бумажный человек. Народы всего мира в великих битвах завтрашнего дня сметут с лица земли, как былинку, врага народа Троцкого и его шайку, где бы она ни притаилась, какие бы новые козни ни злоумышляла, какими бы новыми предательствами, изменами и подлыми делами она им ни грозила.
Хор
человек
распахнул
рот
распахнул
рот
он стоит
без брюк
на фоне
вьюг
человек
никогда
не врет
и за это
сегодня
его
убьют
мертвый
он нехорош на вид
человек
лежит
и плюет на всех
Бумажный человек
Троцкого
Льва
Давидовича
выслать
из
пределов
СССР
выслать
из
пределов
СССР
Эпизод первый
Л. Приходил человек, в руках бумага и ничего, кроме бумаги.
Наталья. Новости о Сереже?
Л. О нем ничего нет.
Наталья. Что же ты не находишь места?
Л. Вот что, милая. Вот что. Иду я мимо виноградника. Работает старик, усы до земли. Охает. Что ты, спрашиваю? Сердце болит. Почему болит? Да хозяин. Что, бьет? Нет, с дочерью балуется. Балуется? Насилует. Свою? Нет, мою. А чего хочешь, спрашиваю? Да есть одна мечта, говорит. Ну же, спрашиваю. Штаны новые, говорит! С бляхой!
Наталья. Как по-французски бляха?
Л. Ну а самая, спрашиваю, большая мечта? Так, чтоб не на задницу, а повыше? Да есть одна, говорит. Трактор хочу, говорит!.. Сволочи. Ненавижу Францию.
Наталья. Не худшее место мира. Не ссылка. Не тюрьма.
Л. Ссылка. Тюрьма. Вытяни руку – ткнешься в кирпич. Хода нет.
Наталья. Суази-сюр-Эколь, Шайи-ан-Бьер, Буа-ле-Руа.
Л.Тюрьма народов. Добро пожаловать. Здесь никто не знает, как по-французски бляха. Знают только простые слова: есть, спать, Бог, еще, сдохни. Наступает чужая речь. Крестьянину-французу зазорно копаться в навозе, пусть это делают грязные испанцы, нищие итальянцы, тупые поляки. Сам-то он гражданин чистенький, полноценный. Сам-то он наденет новые сине-бело-красные штаны, с бляхой и будет нюхать ягоды солнца, он забыл, из чего растет лоза.
Наталья. Баланкур-сюр-Эссон, Понтьерри-Сен-Фаржо, Ле-Шато-де-Дам.
Л. А лоза-то растет из говна и трупов. Французский крестьянин выпил столько вина, выдавленного из говна и трупов, что все забыл. Все забыл. Он твердо помнит лишь господина Рено. Потому что господин Рено продает ему тракторы. Вот скоплю стопку франков со словами «свобода, равенство, братство» и куплю трактор. Свободой, равенством и братством расплачусь за новенький трактор господина Рено.
Наталья. Красиво. Не забудь это записать.
Л. Пустое. Но лозе, чтоб расти, нужны новое говно и трупы – и вот однажды господин Рено покроет тракторы броней, и это будут танки. А господин Даймлер покроет броней свою продукцию, по ту сторону.
Наталья. И это запиши.
Л. Гром грянет, выйдет солнце, я куплю утреннюю газету, а крестьянин покатится по горам, по лесам на бронированном тракторе господина Рено во славу господина Рено, и он будет весело петь, что броня господина Рено крепка, и она крепка, очень крепка, но не крепче снаряда из пушки господина Даймлера. Я вижу горы и леса, изрытые машинами и равномерно покрытые горящими и догорающими людьми, и будет много чужой речи – такая и сякая, и эдакая – потому что перед смертью человек очень разговорчив, все люди.
