— Прикажешь поставить клоуна руководить расследованием? — Полицейский расхохотался, и никак не мог остановиться. Это иногда случается с людьми, и каждый раз меня тревожит. Рик захлебывался, ловил воздух ртом и утирал рукавом слезы с глаз.
— Ну как, полегчало? — поинтересовался Берни.
— Слушай, приятель, где твое чувство юмора?
— Потерял вчера вечером.
— Что случилось вчера вечером?
— Не важно, — отмахнулся напарник. — Суть в том, что, если Делит в самом деле сделал ноги, он удрал и от Попо.
— Следовательно, на трактовку событий клоуном полагаться не приходится.
— А какова его трактовка?
— Вполне предсказуемая.
— В смысле, он не верит письму.
— Совершенно верно. Но альтернативной версии у него нет.
— А у тебя?
— Мы заняли выжидательную позицию. Дело открыто, но управление, пока не появится новая информация, не собирается бросать на расследование большие силы.
— А что полковник? Не пытается вернуть слониху?
— Отвалил на поле для гольфа, и перед этим был не слишком разговорчив.
— Слониха застрахована?
— Могу проверить, — ответил Рик. — Думаешь, это афера со страховкой?
Берни немного подумал.
— Вряд ли. Нашли отпечатки пальцев на анкусе?
— Да. Но не Делита.
— А чьи?
— В базе данных не значатся.
Берни протянул полицейскому биту.
— Круто, — кивнул Рик. — Модель Уилли Макковея. Не пожалею пяти баксов, если назовешь его прозвище.
— Стреч, — усмехнулся напарник. — Отдай экспертам, пусть поработают. Хорошо бы отпечатки на бите совпали с теми, что обнаружили на анкусе.
— Почему? — Сержант полез в карман и, не знаю, с какой стати, протянул Берни деньги.
— Даже если с письмом все чисто до кошерности, Делит не мог обстряпать это дело в одиночку.
Кошерность? На этот счет я имею полное представление. Цыпленок, и самый вкусный из всех, что мне приходилось пробовать, был кошерным. Его подавали на обеде в честь окончательного развода Тейтельбаумов. Развод Тейтельбаумов был настоящим кошмаром. Миссис Тейтельбаум проехала на бульдозере сквозь стену гаража, в котором ее муж держал коллекцию антикварных автомобилей, — никогда не забуду это зрелище. Я предавался воспоминаниям немного дольше, чем следовало, и если Берни все же сказал, каким образом цыплята возникли в деле о слонихе, то это пропустил — только увидел, как напарник отдает пластиковый пакет с банданой.
— А как насчет того, чтобы пробить по базе парочку личностей? Даррен Куигли…
— Охранник? Пробили первым делом. Полагаешь, я ничего не смыслю в своей работе?
— Остынь. Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю.
— Извини, — кивнул сержант. — Чертово урезание бюджета. Все на взводе. Что касается Куигли, за ним вождение в нетрезвом виде несколько лет назад.
Вот как?
— Да. Какая другая фамилия?
— Джокко Кочрейн.
Рик повернулся к компьютеру и стал стучать по клавиатуре.
— Может быть, Джек или, возможно, Джон, — подсказал мой напарник.
Сержант покосился на него.
— Берни!
— Прости.
— Я твой защитник — ты это сознаешь?
— Защитник от кого? — удивился Берни.
— Некоторые в управлении не в восторге от твоей персоны. Надеюсь, для тебя это не новость?
Кто-то не в восторге от Берни? Такого я никак не мог понять.
— Это было тысячу лет назад, — возразил мой напарник.
— Ты насолил высоким чинам. А у этих ребят чем они выше, тем память длиннее.
Интересно; я этого и не знал. Берни выше Рика — следовательно, его память длиннее. А великан с банданой? Его память еще длиннее. А о Седрике Букере, окружном прокуроре Долины, и говорить нечего. Он звезда здешней баскетбольной команды, и, по словам Берни, мог бы стать профессионалом, если бы умел играть спиной к кольцу, хотя я не совсем понимаю, что это значит. По правде сказать, я не очень интересуюсь баскетболом — мяч не по мне. Но суть в том… ах, выскочило из головы, но, может, еще вспомню.
Тем временем Рик смотрел на экран компьютера.
— Ничего на Кочрейна. Ни на Джокко, ни на Джека, ни на Джона. А кто он такой?
— Из тех, на кого у вас должно хоть что-нибудь быть.
— На самых ушлых как раз и не бывает.
— Он не из самых ушлых.
— Может, у него есть тот, кто им руководит?
В глазах Берни появилось выражение, будто он что-то разглядел вдалеке. Мне всегда интересно, когда это случается, хотя я и не могу вам объяснить, в чем тут дело.
Рик уехал, а мы еще постояли на площадке «Донат-Хейвен»: Берни допивал кофе, а я смотрел на проезжающие машины — не едут ли в них мои собратья, которых Берни называл нацией внутри нации. Не попалось ни одного. Зато на площадку свернул знакомый автомобиль. Я не очень разбираюсь в них, но этот желтый «жучок» невозможно не узнать. Он пристроился с моей стороны, и из него вышла Сьюзи Санчес. Она репортер «Вэлли трибюн», и я не сомневаюсь, что ей нравится Берни, но их отношения не очень гладкие, отчасти из-за ее бывшего дружка Дилана Макнайта, о котором я, сам не знаю почему, думаю, что он не иначе как бандюган.
— Привет, ребята, — поздоровалась Сьюзи.
— Здорово, — ответил напарник. — Привет, как дела?
— И тебе здорово, как дела, — улыбнулась она. У нее были черные блестящие глаза, такого же цвета, как столешница на нашей кухне. — Кто-то тут ел отбивную.
Как она узнала? Я прибрал все, до последней крошки.
— Как ты узнала? — спросил Берни.
— По запаху, как же еще? — ответила Сьюзи.
Она просто очаровашка. И если я это уже говорил, то готов повториться. Сьюзи потрепала меня по холке и, обойдя машину, остановилась перед Берни.
— Ммм… — промычал мой напарник. — Не ожидал тебя здесь встретить.
— А я, наоборот, ожидала. Даже надеялась.
— Вот как? — удивился Берни. — Хочешь печенье?
— Нет, — отказалась Сьюзи. — Хочу взять у тебя интервью.
Ой-ой! Сьюзи уже брала у него интервью. Это было в тот раз, когда они познакомились. Получилось не очень здорово: она назвала Берни неуклюжим. Сейчас не могу вспомнить, что это значит, но напарник остался недоволен.
— О чем?
— О том, что ты сейчас расследуешь. О пропаже слонихи.
— Рассказывать-то почти нечего.
