— Не ради нашего, — спокойно возражает Тил. — Нам не нужно, чтоб вы здесь ок’лачивались. И им тоже.
— Им — это форам?
К Тил возвращается ее привычная уверенность. Маскианка вытирает щеку тыльной стороной ладони и часто-часто моргает, чтобы высушить слезы. Потом принимает решение.
— Извини. Не могу так сразу все выл’жить.
— Понимаю.
— Найдем р’бильник и эл’ктричество п’стим, прежде ч’м форы к южным в’ротам проб’рутся. З’прем их, так форы снар’жи ост’нутся.
Я с трудом понимаю Тил. Каждый произнесенный ею звук заменяет целую страницу в словаре.
— Мы еще не проверили восточные ворота.
— Нэ врем’ни. Да и зап’рты они.
— Мы солдаты. Нам положено осмотреть все входы и выходы и в случае необходимости выставить караул.
— К’ждый багги двадцать форов в’зет. Шесть’сят, если в сложн’сти. А вас?..
Она растопыривает пятерню и добавляет еще три пальца. Угрюмо косится на меня.
— Допустим. Но они всего лишь переселенцы, им даже оружие взять негде.
Тил едва не испепеляет меня взглядом. Похоже, я сморозил глупость.
— Они ружья в п’сках н’шли. Не ваши ли?
— Форы не умеют обращаться с нашим оружием. У них нет ни кодов активации, ни зарядников. Они не космодесантники.
Тил избегает моего взгляда. Я вижу, что она хочет довериться мне, но это непросто. Между нами годы вражды и непонимания. С чего маскианцам любить землян? Мы оттолкнули их, отгородились стеной, развязали межпланетную войну. Но постепенно ее лицо смягчается. Решение принято, и обратной дороги нет. Тил собирается с мыслями и корчит недовольную гримаску — если она хочет, чтобы я все понял, придется говорить медленно.
— Они форы. Г’лландцы, немцы, афр’канцы. И ам’риканцы меж ними есть, но только белые. Не зависят ни от кого — старая истор’я. Умные, жест’кие, и з’веты отцов нер’шимо чтут. В З’леный лагерь явились, но не уж’лись там, разругались и отбыли — пятнадцать с’тен к’лометров прошли. Заняли Фр’цу’ский лагерь — алжирцы, м’рокканцы и европейцы меж ними — всех з’чистили. В пески пр’гнали. Свою власть там устро’ли. Принтеры от’брали и оружия н’делали — сказ’вали, от землян об’роняться. Никто поп’рек слова не г’ворил — ни Зеленый лагерь, ни Робинзон, ни Амазония, ни Макклейн. Уже т’гда от Земли отрез’ны, ни пр’пасов, ни связи. Оттого большую драку з’тевать оп’сались.
Она набирает в легкие воздуха и качает головой.
— Кто нашел штольню первым?
— Фр’цу’ский лагерь. Д’бывали м’таллы, но немного. После форы пять лет там х’зяйничали, пока лаву не пр’били, и хобо не хлын’л. Четвертая к’манда и пятая. А п’том… они ушли, но штольню до сих пор своей сч’тают.
— Что они оставили здесь?
— Багги, те, что в г’раже сев’рном. Одежду, пр’пасы. Не знаю, в б’льшом ли к’личестве.
— Твой отец был фором?
— Из фра’цу’ского лагеря. Форы ему жизнь остав’ли — белый пот’му что. Но первую жену его в п’ски пр’гнали. Она афр’канкой была. Мус’льманкой. Как форы штольню з’крыли, отец ушел от них сразу. В З’леный лагерь отправ’лся… — лицо Тил принимает отстраненное выражение, рассказ о страшных событиях, разыгравшихся еще до ее рождения, захватывает ее целиком. — П’том на матери моей ж’нился, и вот я р’дилась.
Это что же выходит — штольня простояла запертой больше двадцати лет? Девять, а то и десять, по-марсианским меркам. А мы подоспели точно к открытию? Бессмыслица какая-то.
— Эти форы, они заодно с антагами?
Тил корчит гримасу — я почему-то ожидал этого — и решительно мотает головой.
— «Иные с дальних звезд» — так мы их з’вем. Сказ’вают, послы от Амазонии к ним х’дили. Да только не в’ротился никто.
— Ты сказала, что форы оставили здесь кучу полезных вещей. Каких именно? Горное оборудование? Еда?
— Отец сказ’вал, принтер и бочки со смесью — з’правлять его. Может, зап’сы еды. З’пчасти, ремонт сделать по-скор’му. Все — в верхних комн’тах, чтоб не промокло. Форы свой скарб за многими з’мками держат, за многими п’чатями, чтобы никто их добром не з’владел, как хобо ‘тступит. Но…
Тил вынимает из кармана платиновую монету. На ней, как и на моей, выгравированы буквы и цифры, только в другом порядке.
— Коды име’тся, чтоб двери открыть.
— Так мы попали внутрь?
Тил кивает.
— А электричество откуда?
— Гидроэл’ктростанция, внизу, п’д нами. Гл’боко. Там, где хобо т’чет еще.
Голос Тил звучит неуверенно. Ее одолевают сомнения — рассказывать или нет? Кто знает, на что мы способны?
— Значит, будем искать кладовые. Откуда начнем?
Маскианка уходит вперед на несколько шагов.
— Отец мне карту показ’вал, да только старая она.
Мы обходим комнату по кругу, проверяя все темные углы — вдруг среди теней притаилась дверь? Или боковой туннель? И действительно, сразу за базальтовым выступом открывается проход в коридор — темный, лампы-звездочки не горят, но достаточно широкий для багги. На стенах металл перемежается с черным камнем. И ни единой выемки. Странно.
— Последним, н’верное, стро’ли. Д’делать не успели. Ух’дить пришлось.
Если форы действительно такие, как Тил их описывает — ренегаты и убийцы, помешанные на идее создать свое государство, поскольку все другие их не устраивают… Означает ли это, что форы умнее остальных колонистов, что они переманили к себе самых талантливых инженеров, способных спланировать и выполнить непростую работу по отводу воды из шахт? Или форы наобум взрывали породу, пока не напоролись на хобо, могучий подземный поток, одним махом перечеркнувший все планы по освоению штольни (или, по крайней мере, заставивший отложить эти планы в долгий ящик)?
А теперь форы возвращаются — раздосадованные, обозленные годами ожидания.
— Твой отец был у них главным инженером?
— Г’ологом.
— А потом? Работал на Зеленый лагерь? Ну, после того как форы…
— Отец им не все сказ’вал, ровно столько, чтобы нужду в нем чу’ст’вали. Чтоб не пр’гнали… Твердил, что хобо отступит вот-вот. Знал, что иначе, без штольни, не нужен он вовсе. А потом Элли Пекуа и Айдол Гаргарел ждать устали и ар’стовали его. Моего н’реченного украли. Отец понял т’гда: кончено все. Не стал больше ничего сказ’вать, и его в п’ски пр’гнали. И меня вслед отправить х’тели, но убежала я.
— У вас всегда были такие зверские порядки?
— Р’ционалисты любят расправу ч’нить. А как Земля от нас отвернулась, они еще злее, еще п’длее ст’ли.
Волоски на моей шее становятся дыбом. Да, Тил спасла нас от смерти, но значит ли это, что ей можно доверять? Я понятия не имею, чего ждать от встречи с форами. Может, они просто суровые воины. Может, мы скорее найдем общий язык с ними, чем с беспринципными маскианцами? Фанатично настроенные космодесантники тоже далеко не редкость. Гражданские от них просто вешаются, зато в бою этим ребятам цены нет.
