— Именно к нему, — настаивает Элис.
— Но мы движемся в сторону Канады. Будь добра, останови тачку и дай мне выйти, — мой голос звучит холодно и спокойно.
Я ведь знал, чувствовал, подозревал неладное, но не был уверен. Я словно застрял на стыке нескольких миров.
— Джо в Канаде.
— Канада не участвует в войне.
— Резонное замечание.
Водитель, отделенный от нас пластиковой перегородкой, оборачивается — проверяет, все ли в порядке. Держу ли я себя в руках.
Держу — пока. Один бог знает, как мне это удается.
— Что он делает в Канаде?
— Скрывается от неприятностей. Интересная все-таки штука этот космолин. Засыпаешь там… пробуждаешься здесь. Но я даже не представляю, каково это — ощущать себя уродливым членистоногим, в панцире, да еще под слоем льда из расколовшегося спутника. Клево. А что происходит, когда зеленая пыль тебя отпускает? Все исчезает?
Мной все больше овладевает чувство, что я не имею права продолжать рассказ. Я думаю о капитане Койл, о сестрах из ее команды. Только две из них вернулись домой вместе с нами, вместе со мной, хоть и на другом космо-фрейме.
Джо, Диджей, Тек, Казах и Ви-Деф — тоже на другом фрейме.
Мишлен, и Бром, и Акерли, и многие другие…
— Мы будем в Блейне через полчаса, — сообщает Элис. — Канадские власти встретят нас там, если, конечно, они не рассекретили твою личность. Если никто не предупредил американских пограничников. И если ты последуешь за мной. Хочешь, я расскажу тебе, что случится дальше?
— Я уйду из космодесанта?
— Твоя жизнь уже не будет прежней. Но ты и сам это понимаешь, ты же умный парень.
— Капитан Койл и ее особые приказы… Она готова была убить и себя, и нас. Почему?
— До того как стать медработником, я тренировалась вместе со спецназом, — отвечает Элис. — Я хорошо помню Койл, классная была космодесантница, может, лучшая из всех, кто мне встречался. В какой-то момент я была готова поступить как она, выполнить те же приказы… А потом появился Джо и вырвал меня из клешней заблуждений. Фигурально выражаясь. Я, кстати, ничего не имею против клешней, панцирей, моллюсков или с чем ты там себя теперь ассоциируешь.
Она что, играет со мной, эта непредсказуемая женщина, ставшая в один момент грубой и насмешливой? Проверяет меня? Хочет убедиться, что я контролирую собственные мысли?
И что в моей голове есть хоть какие-то мысли?
— Один в’прос з’дать надо, — сказала Тил тогда в южном гараже, я до сих пор помню ее задумчивое, сочувствующее и в то же время отстраненное выражение лица. — Каким образом этот крепкий чай, как вы его з’вете, до людей д’бирается? Как в наши ткани, в наши гены пр’никает?
— Расскажи мне, — бормочу я.
— Нет уж, ты первый, — возражает Элис Харпер. — Расставь все точки над «i», и тогда я открою тебе остальное. То, что я узнала от Джо и до чего дошла своим умом. Нужно увидеть перспективу событий, и ты можешь мне в этом помочь.
Прощания, приветы и сладкая печаль
В южном гараже Мишлен и Казах заканчивают последние приготовления к прорыву. Еще не оправившиеся от шока Муза и Сулейма — остатки команды Койл — тоже присоединились к нашему отряду. Их приняли — отчасти потому, что никто не знает всей правды про их подвиги, отчасти потому, что так или иначе они — наши сестры.
Сыграло роль и то, что девушки изо всех сил старались загладить вину — придя в себя, они вызвались осмотреть «гавань» перед северными воротами и оценить состояние брошенных снаружи машин. Сестры соорудили из мотка старой проволоки что-то вроде веника и расчистили двор от игл. Справились сами, без посторонней помощи. Так нам сказали Ними и Бродски.
После того как сестры вернулись, Ними и Берингер вышли во двор и попытались установить связь со спутником. Безуспешно. Мы по-прежнему отрезаны от своих.
Картина ясна. Северные ворота подверглись мощной бомбардировке и наглухо завалены камнями. Все «дьюсы», оставленные перед южными воротами, уничтожены. «Трандл» поврежден, но один из установленных на нем расщепителей, возможно, еще работает. Джип «скелл» должен быть на ходу, две «тонки» целы и невредимы и не задеты бактериальными иглами. Пыльная буря по-прежнему затягивает рассветное небо темной пеленой и скрывает от наших глаз брошенные перед «гаванью» машины.
Мы успели загнать в гараж «тонку» с двумя исправными расщепителями и задней мультикалиберной пушкой, «Чести» с четырьмя пушками «Эгида-7» и джип «скелл», оснащенный по минимуму — только кинетические ружья.
Джо и собравшийся с силами Бойцовый Петух обсуждают, как переставить расщепитель и его блок питания с «трандла» на «генерала Пуллера». «Чести» хоть и создан прежде всего для боя, но оборудован складным подъемным краном и может буксировать, переставлять с места на место, а иногда и чинить военную технику.
Герасимов и Ви-Деф обсуждают, как лучше снять трехрельсовую пушку-болтомет с «дьюса» и установить ее на…
Смысл разговора ускользает от меня. Все болтают без умолку, я слушаю, но ровным счетом ничего не понимаю. Тек и Казах трудятся не покладая рук, а я просто стою и бью баклуши.
Ко мне подходит Джо.
— Ясно как день, что мы подохнем здесь, но не волнуйся, тебе будет из чего пострелять напоследок. Уж об этом я позабочусь.
— Превосходно, — отзываюсь я.
Тил слушает наш разговор со странным, завораживающим спокойствием. Она второе поколение и к тому же много дней подряд вдыхала крепкий чай. Чай с ледяного марсианского спутника. Где теперь ее дом? В переносном смысле, конечно. Но и в прямом тоже — куда она подастся, если останется в живых?
Всех раненых — форов и космодесантников — включая Бойцового Петуха, укладывают в «Чести». Джо, Ви-Деф и Рейф делают финальную разведку в западной башне и докладывают, что пыль не рассеялась, а ветер достигает двухсот узлов.
Тек в третий раз инспектирует каменную «гавань» перед воротами.
Форы сидят тише воды ниже травы.
Тил, по-прежнему невозмутимо спокойная, стоит посреди гаража рядом со мной и Диджеем. Какая-то часть моего сознания отрешилась от происходящего, не видит и не слышит ничего вокруг. Я осознаю лишь то, что толку от меня никакого, что Тил рядом, и Диджей жмется поближе к нам. Мы втроем стоим на отшибе точно прокаженные, точно заклейменные зеленой пылью. После рассказа о смерти Койл товарищи сторонятся нас. Им не по себе в нашем присутствии. Возможно, они боятся, что мы переметнулись на другую сторону.
— Я скучаю по своему паразиту, — признается Диджей, глядя на меня с ухмылкой. — Который сидел вот здесь.
Он похлопывает себя по шее.
— А ты?
Я тоже скучаю. Наверное.
