Вжикнула новая стрела, противно пропев во тьме жутко-заунывную песню. Семен, уже не раздумывая, рванул наружу с другой стороны микроавтобуса, намереваясь без оглядки бежать, пока убивают незнакомую женщину, пока заняты ею, словно это могло бы обезопасить от надвигающейся опасности его самого, но истошный крик заставил его окаменеть, ватные ноги подкосились, тело непослушно встало в одной позе. Такого подвоха со стороны своего организма в трудную минуту Середа никак не ожидал.
Кричала все та же тетка, назвавшаяся Марией. Этот вопль ни с каким другим звуком нельзя было перепутать, децибелы низких тонов вперемешку с фальцетом звучали совсем рядом и, казалось, должны были смести напрочь все непотребные действия со стороны пришлых незнакомцев. А их к этому моменту умножилось в несколько раз. Уже с десяток воинов в старинном восточном обличье находилось в районе детской площадки, их мечи и сабли тускло поблескивали, готовые разить и уничтожать противника. Некоторые целились в сторону микроавтобуса из своих луков, прищуривая и без того узкие азиатские глаза. И теперь, глядя в эти от природы узкоглазые рожи, орала не своим голосом пожилая тетка. Она все еще крепко сжимала в руках наполненные продуктами после посещения магазина сумки и от страха увиденного оглашала округу.
Семен только икнул в тот момент, когда несколько стрел пронзили грузное тело тети Маши, постепенно прервав гортанный рев женщины. Внушительные сумки беспомощно вывалились из вмиг ослабевших рук, а сама тетка, словно усталость в один момент сразила ее на полпути, просто присела на пятую точку. Смерть настигла ее, глаза в одночасье остекленели, а из все еще распахнутого рта тоненькой струйкой полилась кровь.
Теперь уже было не просто страшно, а по-настоящему жутко! Середа сломал хрустальное тело, осел на асфальт и прижался спиной к колесу, закрыв воспаленные веки. Это уже был далеко не мужчина-герой, сильный и умный инженер… Возле машины испуганным воробышком сидел обычный трусишка, едва-едва не обмочивший штанишки во время совсем не игрушечной потасовки.
За спиной раздались победные вопли и одобрительные возгласы разгоряченных пролитой кровью воинов. Татаро-монголы сотрясали в воздухе своим допотопным оружием, кровожадно созерцали окрестности в поисках очередной жертвы и все еще не догадывались, что рядом за хлипким укрытием сидит очередная жертва.
Инженеру, продвинутому в компьютерных играх, наверное, проще всего было поверить в происшедшее, да и мозг соглашался в данном случае позитивно воспринять увиденное. Непонятные всполохи сумеречного неба все еще продолжали издали отражаться в оконных стеклах домов, искажаясь причудливым отблеском невиданной доселе аномалии, словно причудливым колпаком вырисовываясь посреди ясного летнего неба. Как мыльный пузырь, только страшнее и красивей в своей непонятности.
Семена словно толкнуло изнутри. Так вот ты какое, искажение пространства, времени и действительности на самом-то деле?! Вот как все по-настоящему выглядит или должно выглядеть! Почти детский восторг внезапно сменил страх заблокированного доселе самосознания умного научника. Забыв о естественном природном инстинкте самосохранения, но не истребив в душе полагающийся в данном случае прилив адреналина, Середа вскочил на ноги, схватил в дрожащие руки банку с вареньем из опрокинутого пакета мертвой тетки и, представляя ее подобием огненного смерча, как неиссякаемый комок энергии, швырнул ту в сторону ненавистного лучника, совсем недавно пытавшегося продырявить инженера с помощью своего примитивного оружия.
И самодельный снаряд метко попал в цель – разрываемый от удара о хрупкий человеческий череп стеклянный сосуд разлетелся на десятки осколков, а поверженный враг кулем свалился наземь.
Победный клич инженера оказался сродни громогласному крику новоиспеченного Тарзана. Все клокотало в душе победившего внутреннюю трусливость, выигравшего кратковременный бой над своими чувствами Семена. Он даже не почувствовал, как в его тело вонзились сразу три стрелы. Душа еще продолжала петь, а тело медленно умирало. Нет, это трус умирал, а Семен Середа продолжал ликовать, улыбаясь радужным переливам красочного «купола» в небе. И тающее сознание не замечало теней людей, бросившихся между ним и кочевниками, не услышало выстрелов, а затем слов, обращенных к нему.
* * *
Треск в эфире. Шипение.
– База? Вызываю базу.
– База на связи. Кто там тужится?
– Это Мирон. И я не тужусь. Семеныч, я наоборот обкакался тут от испуга.
– Давай точнее, Мирон. Связь скачет.
– Вояк нашел. Прижучили нас конкретно…
Треск, провалы связи.
– Мирон? Где ты? Что у вас?
– Все пучком сейчас. Поначалу за попаданцев приняли нас. Разрулили. Водки выпили, зазнакомились уже.
– Мирон, по существу давай.
– Военные с нами. Но идти под крыло ополченцев не желают. Сказали, что только союзничать будут. Нужно по секторам город разбить, выработать план…
– …Мирон, ты в эфире. Не забывай. Давай дуй сюда. С Куполом свяжись.
– Не могу с ним связаться. В отключке он. Где командир сейчас?
– В рейде он. К метро ушел. Там, поди, и связи-то нет.
– Метро? Куда именно? Я подрулю туда.
– Собирался на «Заречную». Уже два часа нету.
– Все, заметано. Иду туда, сам доложусь. Покеда, Семеныч!
– Бывай, Мирон. Конец связи.
* * *
Пока Чика со своей группой обследовала окраины Энска в поисках бреши в аномалии, а звено Репея затаривало машину продуктами в мегамаркете, выбив оттуда полдесятка французов, Сашка Стадухин со своей пятеркой пробирался вдоль бетонной стены водокачки. Трупы, которые не убрали волонтеры-санитары из числа бесстрашных горожан, уже смердили, кисля физиономии крадущимся бойцам. «Купол», накрывший город неделю назад, тем не менее не создал духовку в городе, не пропускал тепло солнца, постоянно держа улицы в сумерках и прохладе. А то уже бы давно многочисленные мертвецы от разложения вызвали эпидемию. Люди, собирающиеся кучками, в белых повязках на рукавах, сносили трупы в определенные места и сжигали их. Зрелище не для слабонервных, трагичное, но необходимые меры по санитарии позволяли избегать наихудшего варианта гибели города.
На станции действительно, как и предполагал Купол, оказался противник, взявший в заложники часть работников объекта. Это были даже не заложники, а просто те, кто не пал в первые часы Судного дня от рук появившихся из ниоткуда палачей. Горстка людей успела закрыться в одном из подвалов комплекса, умирая от голода и страха. Чужаки пытались выкорчевать их оттуда, колотили и стреляли в кованые двери, но без толку. Исхудавшие и до смерти напуганные пленники держались на воде из бойлера и беспрестанно молились.
Взявшие водокачку французские солдаты в количестве двух десятков и во главе двух офицеров сумели перекрыть вентиля и задвижки, обесточить кварталы города и организовать продолжительные посиделки с выпивкой и продуктами из местного магазинчика. Поэтому какой-никакой блокпост у врага имелся, но с похмельной атмосферой и нарушенной дисциплиной.
